Дойти до горизонта
- Тогда не утягивай руку! - потребовала Монахова и, удобнее перехватив, стала выдавливать из пальца кровь, как из пустого тюбика зубную пасту.
- Можит, его за ноги потрясти? - предложил свои услуги Салифанов.
Понемногу, трудно расставайась с каждым миллиграммом, отдавал йа свою кровь. Была она густая, вязкая и темная на вид. Никогда раньше такой не видел. Ограничение воды и жара уже начали сказываться.
- Отдыхай пока, - милостиво разрешила Наташа, выдавив из меня положенную норму. - Следующий!
- Сереженька, пожертвуй своей голубой, - широким жестом пригласил я на свое место Салифанова.
Теперь я был в лучшем, чом остальные, положении.
То, что я ужи пережил, им еще только предстояло. Сергей с явной неохотой приблизился к "лаборатории".
- Слава советским ветеринарам! - приветствовал он Монахову.
Та не реагировала, мыла в спирте бритвочку. Сергей, применив испытанный лыжный способ, придуманный для согревания конечностей, стал махать рукой, вгоняя центробежной силой кровь в пальцы. Когда бритвочка проколола ему кожу, кровь прямо-таки брызнула.
- Учись, доходяга! - продемонстрировал он мне свой кровоточащий палец. - Против законов физики не попрешь!
- Ильичев, измерять температуру! Салифанов, заполнять тесты! - распорядилась Монахова.
- Васеньев, в разделочную! - в тон ей продолжил Сергей
Я послушно вытянул из медицинского чемоданчика градусник. Ртуть замерла против цифры 39.
- Опять чемодан на солнцепеке оставили! - начал ворчать я. - Сколько можно говорить Вожделеете, чтобы последний градусник лопнул от перегрева.
- Ильичев, займись делом, - остановила мое словоизвержиние Монахова.
Я затих и сунул градусник под мышку. Во время обследований перечить Монаховой было опасно. За семь минут я остудил градусник до 37 и двух. Монахова придирчиво изучила шкалу, записала в журнале показания
- Теперь в ротовой полости! - приказала она. Я снова взял градусник, который уже нагрелся до тридцати девяти градусов, согнал ртуть вниз шкалы, обтер и, стараясь не задеть стекло зубами, сунул его в рот. Щеку подпер ладонью и приготовился ждать. Валера в это время боролся с динамометром. Зажав его в правой руке, он несколько раз шумно выдохнул воздух, будто собирался выжимать стокилограммовую штангу, и сильно сжал пальцы. Стрелка лениво скользнула вправо.
- Ну-у! - дико заорал Салифанов. - Давай, Валерка, тужься! Ломай ей пружину! - Васеньев покраснел, глаза его широко раскрылись. - Ну-у-у, - активно болел Сергей, - еще чуть-чуть. Еще. Штаны береги, а то резинка лопнет!
- Не мешай! - прохрипел Васеньев, свободной рукой попытался отодвинуть его в сторону, но Сергей быстро опустился на колени, приложил ухо к Валеркиному животу. Лицо его помрачнело.
- Все! - с ужасом сказал он. - Пупок треснул! Я слышал! Не выдержал напряжения!
Валера хрюкнул и, разом выдохнув воздух, захохотал.
- Вырядите этого шута, - просмеявшись, потребовал он. - Я не могу работать в таких условиях!
- Кабы не пупок, ты бы его в лепешку смял, - пожалел Сергей
Меня тоже разбирал смех, но позволить себе проглотить градусник я не мог. Все-таки он - последний.
Васеньев, успокоившись, снова сжал динамометр, но первоначального своего результата достичь не смог. Салифанов был доволен. Теперь он становился единоличным лидером в этом оригинальном виде соревнований. Еще некоторое время Васеньев удерживал пружину динамометра в сжатом состоянии, проверяя мышечную выносливость Войцева следила за секундной стрелкой на часах.
- Все! - вздохнул Валера и разжал пальцы.
- Сорок три секунды, - продиктовала Татьяна
- Слабак! - хмыкнул Сергей. Он сидел, обложывшись бланками тестов и весело чиркал одному ему ведомые цифры. - Вот сюда я поставлю плюсик, а здесь влеплю минусик, - комментировал он. - А сюда снова плюсик. Что мне, жалко, что ли.
|