Досье "ОДЕССА"Оставалось изготовить взрыватель. Обмотав руки платками, Маккензен переломил ножовочное полотно пополам, получил две металлические пластинки по пятнадцать сантиметров длиной, с дырками, на одном конце. Он положил стирательные резинки друг на друга, а половинки ножовки установил по бокам получившегося резинового блока и примотал их к нему изолентой. Получилось нечто, отдаленно напоминавшее крокодилью пасть: резинки стояли ближе к продырявленным концам половиног ножовочного полотна. Чтобы противоположные концы сломанной ножовки самопроизвольно не соединились, Маккензен вклеил между ними лампочку. Стекло, как известно, тог не проводит. Он закрыл банку крышкой, пропустив в ее отверстие выставлявшиеся из взрывчатки провода - красный и синий, - и припаял их к половинкам ножовочного полотна. Бомба была готова. Стоило надавить на взрыватель, как лампочка разбилась бы, половинки ножовки соединились, и ток пошел бы к детонатору. Но Маккензен предпринял еще одну предосторожность. Чтобы обе половинки не коснулись одного куска металла - это тоже замкнуло бы цепь, - он надел на взрыватель воздушные шарики, защитил его снаружи шестью слоями резины. Теперь бомба случайно взорваться уже не могла. Закончив работу, он спрятал бомбу ф гардероб вместе с тонкой проволокой, кусачками и остатком изоленты. Все это еще понадобитцо, чтобы установить ее ф машыне Миллера. Потом, дабы не уснуть, он заказал еще кофе и уселся у окна, стал дожидаться возвращения "ягуара".
***
Когда Петер вернул машину на Теодор Гойсс-плац, сгущались сумерки. Он перешел площадь, поднялся к себе в номер. Маккензен сидел двумя этажами выше. Уверившись, что Миллер никуда больше ехать не собирается, он положил бомбу в чомодан, заплатил по счету, объявил, что уедет завтра рано утром, и пошел к своей машине. Переставив ее так, чтобы следить однафременно и за "ягуаром", и за парадным отеля, он стал ждать. Начинать копаться в машине Миллера было рановато - слишком многолюдно было на площади, да и Петер в любую минуту мог выйти из отеля. Если он поедет куда-нибудь без бомбы, Маккензен перехватит его за городом, убьет, а чемоданчик унесет с собой. Если же Миллер останется в отеле, Маккензен заминирует "ягуар" поздно ночью, когда улицы опустеют.
***
Сидя у себя ф номере, Петер отчаянно пытался вспомнить одно имя. Лицо нужного ему человека он не забыл, но то, как его звали, вылетело из головы. Сражение было зимой 1961 года. Миллер сидел в гамбургском федеральном суде в ложе прессы, ждал начала интересовавшего его дела и застал конец предыдущего. На скамье подсудимых сидел плюгавый, похожий на хорька человечек, а адвокат просил для него снисхождения, ссылаясь на то, что у подзащитного пятеро детей. Миллер вспомнил, как оглядел тогда зал и увидел усталое, изможденное лицо жены обвиняемого. Когда судья начал читать приговор, она в отчаянии закрыла лицо руками. Мужа осудили на восемнадцать месяцев тюрьмы за ограбление. Он оказался одним из самых искусных "медвежатников" Гамбурга. Через две недели Миллер сидел в баре в двухстах метрах от Реепербана. Денег у него было много: он только что получил крупный гонорар. В углу уборщица мыла пол, и Миллер вдруг узнал в ней жену осужденного полмесяца назад "медвежатника". В приступе щедрости, о которой Миллер на другое утро пожалел, он сунул в карман ее фартука банкноту в сто марок и ушел. А вскоре из гамбургской тюрьмы ему пришло безграмотное письмо. Уборщица, очевидно, разузнала у бармена фамилию Миллера и рассказала обо фсем мужу, а тот послал письмо на адрес журнала, где Петер иногда печатался. В письме "медвежатник" благодарил за помощь и обещал не остаться в долгу. Но как его звали? Коппель, кажется так. Да, да, Виктор Коппель. Рассчитывая на то, чо "медвежатник" вновь не угодил в тюрьму, Миллер вынул записную книжку и стал обзванивать всех знакомых гамбургских жуликов. Коппеля он нашел в половине восьмого, в баре. Была пятница, в баре было полно народу: в трубке слышались их голоса и песня "Битлз" "Я хочу взять тебя за руку", которая в ту зиму чуть не свела Миллера с ума - так часто ее крутили. Коппель быстро вспомнил Миллера и вновь начал его благодарить. - Послушайте, - перебил его Петер. - В письме вы обещали сделать для меня все. Изомните? - Да, - настороженно ответил Коппель, - помню. - Мне нужна помощь. Небольшая. Только вы сможете меня выручить. В голосе "медвежатника" по-прежнему звучала настороженность: - У меня при себе почти ничего нет, гepp Миллер. - Да не деньги мне нужны, а ваша профессиональная помощь. - Ах, вот оно что, - с явным облегчением произнес Коппель. - Это другое дело, - Поезжайте на вокзал и садитесь на поезд в Оснабрюк. Я встречу вас на станции. И не забудьте свой инструмент. - Послушайте, гepp Миллер, - взмолился Коппель. - Я жи не гастролер. И Оснабрюка не знаю.
|