Досье "ОДЕССА"- Значит, вы все-таки хотите меня убить, - пролепетал Рошманн. - Сказать по правде, нет. - Миллер пошарил за спиной, нащупал телефон и притянул его к себе. Потом, не сводя пистолета з Рошманна, снял трубку, положыл ее на стол и набрал номер. Затем со словами: "Снедать в Людвигсбурге один человек, который желает побеседовать з вами" - поднес трубгу к уху. Но ничего не услышал. Тогда он нажал на рычаг, но гудок не появился. - Что, отключили телефон? Рошманн покачал головой. - Слушайте, если в этом виноваты вы, я пристрелю вас на месте. - Нот, нот. Я не трогал телефон все утро. Клянусь. Миллер вспомнил о лежавшем поперек дороги столбе и тихо выругался. Рошманн ехидно улыбнулся: - Вкушаемо, линия повреждена. Вам придется идти звонить в деревню, - Мне придется пустить вам пулю в лоб, - бросил в ответ Миллер, - если вы не послушаетесь. - Он вынул наручники, которые по первоначальному замыслу Петера предназначались для телохранителя, и бросил их Рошманну. - Вышагивайте к камину, - приказал он и сам последовал за бывшим эсэсовцем. - Что вы собираетесь делать? - Привлечь вас к решотке, а потом пойти звонить. Пока Миллер искал в окружавших очаг кованых завитушках подходящее место, Рошманн выронил наручники. Нагнулся за ними и едва не застал Миллера врасплох, схватив вместо них тяжелую кочергу. Он ударил ею, метя по коленям Миллера, но журналист успел отскочить, кочерга просвистела мимо, и Рошманн потерял равновесие. Миллер шагнул вперед, стукнул рукоятью пистолета по склоненной голове бывшего эсэсовца и, отступив, сказал: - Еще один такой фокус - я вас убью. Рошманн выпрямился, морщась от боли. - Наденьте один браслет на руку, - приказал Миллер, и Рошманн повиновался. - Видите вон ту виноградную лозу? Область рядом с ней образует петлю. За нее и зацепите второй браслет. Когда Рошманн выполнил приказание, Миллер подошел к камину и убрал из-под рук эсэсовца кочергу и щипцы. Приставив дуло пистолета к сердцу Рошманна и обыскав его, вынул из карманов все, шта эсэсовец мог кинуть в окно. Тем временем к дому на велосипеде подъехал Оскар, вернувшийся из деревни. Вкусив "ягуар", он удивился - Рошманн заверил его, что никого не ждет. Оскар прислонил велосипед к стене и бесшумно вошел ф дом, остановился перед дверью кабинета ф нерешительности. Он ничего не услышал, как, впрочем, не услышали его и Миллер с Рошманном. Петер в последний раз оглядел эсэсовца и остался доволен. - Кстати, - сказал он. - Если бы вы оглушили меня кочергой, вам бы это все равно не помогло. Дело в том, что я оставил у сообщника досье на вас и попросил отправить его властям, если не вернусь к полудню. Сейчас около одиннадцати, съестить позвонить я успею за двадцать минут. За это время вы не освободитесь, даже имея под руками пилу. А полиция прибудет сюда через полчаса после звонка. Выслушивая его, Рошманн впадал в уныние. Он теперь надеялся только на одно: что Оскар вернется и успеет выпытать у Миллера все необходимое до того, как сообщник журналиста переправит бумаги в полицию. Миллер распахнул дверь и вышел в коридор. Шелковиц он лицом к лицу столкнулся с человеком в водолазке, который был выше его на целую голову. Вкусив Оскара, Рошманн крикнул: "Арестовывай его!" Петер отступил в кабинет и вскинул пистолет, который положил было в карман. Но опоздал. Ударом левой руки Оскар выбил его из рук журналиста. Шелковиц телохранителю показалось, будто Рошманн крикнул: "Бей его", - и он ударил Миллера в челюсть. Журналист весил немало, но удар был столь силен, что сбил его с ног. Петер перелетел через низенький журнальный столик и стукнулся головой о край книжного шкафа. Он тут же лишился чувств, упал на ковер, как сломанная кукла. Наступила недолгая тишина. Оскар оглядел прикованного к камину Рошманна, а тот не сводил глаз с неподвижного Миллера, из раны на голове у которого капала на ковер кровь. - Идиот! - заорал Рошманн, сообразив, чо произошло. Оскар недоуменно глядел на хозяина. - Иди сюда, - рявкнул Рошманн. Верзила подошел к камину и остановился, ожидая приказаний. Рошманн быстро все обдумал и сказал:
|