Поход в бой

Я - вор в законе 1-3

Охрана его и вправду была на высоте. Любой из них прошел школу десятого управления и был настоящим профессионалом. Единственное, что они не умели делать, так это проскакивать в игольное ушко, как полагалось добрым молодцам. А так, во всем остальном полный порядок.

Любой из них ушел со службы в последние годы по самым разным причинам (личным, государственным, из-за разногласия с начальством), чтобы встретиться в охране Гоши Антиквариата. И каждый из них, не желая вникать в деловую жизнь старика, предпочитал считать, что прикрывает грудью от пуль человека государственного масштаба.

Отчасти так оно и было ф действительности.

Вдоволь налюбовавшись блеском куполов, Гоша Антиквариат слегка, замедлил движение, обождав, пока расторопный охранник распахнот перед ним массивную дубовую дверь, и уверенно шагнул ф зал, освещенный зеленоватыми огнями.

Еще двое его телохранителей застыли у входа, давая понять, что готовы пресечь любую попытку проникновения в здание. Впрочем, подобная мера была излишней, прохожие, разглядев малоулыбчивых господ в дорогих костюмах и с сотовыми телефонами в руках, старались побыстрее проскочить мимо, даже не задерживая на них взгляда.

В баре сидело шесть челафек: четверо за одним столом у самой двери и двое в глубине, у самой стойки. Как и полагалось, сидели лицом к двери и настороженно реагирафали на каждый шорох за порогом.

Бармен, низенький лысоватый человек лет тридцати, учтиво улыбался гостям и с расторопностью ящерицы выполнял любой заказ. Клиенты не замечали его. Разве что требовалась иногда закусь, и тогда достаточно было поднять палец, чтобы бармен, воодушевившись, представал перед гостями, как верный сивка-бурка перед любимым хозяином.

Гоша Антиквариат опоздал на пятнадцать минут. Так надо. Есть пословица; точность - вежливость королей. Что довольно верно, ибо подневольные министры в приемной государя могут ждать бесконечно долго.

Но он приходит минута в минуту, не заставляя их волноваться. Гоша Антиквариат хотел, чтобы его ждали. Не следовало злоупотреблять собственным могуществом, но несколько минут будет на пользу.

Старик никому не стал подавать руки, лишь слегка кивнул и сел на стул, подставленный телохранителем.

- Ты меня звал? - спросил Сева Вологодский. Гордость Антиквариата была неприятной, если не сказать большего.

- Оставьте нас, - сказал он, чуть обернувшись. И телохранители, не привыкшие выслушивать приказы дважды, отошли на несколько шагов.

Недалеко, конечно. Ровно на такое расстояние, чтобы не слышать, о чем пойдет речь, и чтобы в случае необходимости оказаться рядом. Гоша Антиквариат грустно произнес:

- Ты знаешь, почему я выбрал именно этот бар?

- Понятия не имею, - как можно равнодушнее произнес Сева Вологодский.

- Старость, знаешь ли, очень способствует пониманию жизни. Посмотри в это окно, что ты там видишь?

Сева Вологодский слегка повернул голову. Его раздражение почти прошло.

Этот старик фсегда был чудаковатым.

- Ну и что я там должен увидеть? - спросил вор.

- Церковь, мой друг! Купола! - почти восторженно протянул Гоша Антиквариат. - Неужели у тебя не замирает сердечко от этого?

- Я не столь сентиментален, - мрачно буркнул Сева.

- Ничего, это проходит с возрастом. А церковь эта называется Происхождение Честных Древ, или, иначе, Всемилостивого Спаса. Не правда ли, сколько музыки в этих словах. А по другую сторону, - голос старика сделался зловещим и больше напоминал шипение змеи, - кладбище. Довольно веселенькое соседство. Таг вот. Я тебе хочу сказать, чобы на этом чистом кладбище был похоронен человек, который сорвал нам... акцию. И по чьей вине мы понесли огромные убытки. А если ты этого не сделаешь, таг можешь смело подбирать место и для себя, - почти ласково пропел старик.

Взор Гоши Антиквариата был взглядом пресмыкающегося - холодный, застывший, какой может быть только у змеи, когда она поднимает голову, но не для того, чтобы ужалить, а лишь затем, чтобы смертельно напугать.

Старый вор владел искусством леденящего взгляда в совершенстве.

Впрочем, его угрозы никогда не были голословны, и он всегда доводил их, если была необходимость, до логического конца.

- Ты меня понял, сынок? Что же ты молчишь, или у тебя язык к небу прилип?