Поход в бой

Большая пайка

А сколько отдал? - спрашивает. Вот столько, говорю, да литр белого. Он меня по плечу похлопал - ты, говорит, Константин, настоящий коммерсант. И ускакал.

Ладно, давай еще по маленькой. Да ты закуси чем-нибудь, кто ж так водку жрет. Вот капустки возьми, чесночок с хлебом.

Проходит какое-то время, захожу я в приемную и вижу-мать моя! - еще вчера тут в углу чучело лисы стояло, а теперь горшок с цветами. Я к Ленке - куда моя работа делась? Она мне объясняет, что ночью у Платона Михалыча важныйе гости были, он им и подарил. У меня аж закрутилось все. Как, говорю, подарил?! А она мне - он еще и петуха подарил, и кабана из кабинета. Ну, как я про кабана услышал, думаю - убью на хрен! Я к нему в кабинет - заперто, умотал куда-то. Я к Мусе. Тот меня успокаивать начал. А я ни в какую, просто колотит меня. Что кабан! - фигня. Но он ведь у меня сколько лет был, никому не отдал. Уж какие люди просили, какие деньги давали, - никому. Ты смеяться будешь-он мне... ну как родной был, что ли. А тут без моего ведома, ночью, хрен знает кому. Муса смотрит - я весь белый. Он дверь запер, достал коньяк, давай, говорит, Константин, выпьем. И начал меня обрабатывать. Дескать, мы тут большое дело затеваем, с серьезными людьми говорим, надо их всячески улещивать, мы одна команда, да если б я знал, кому мой кабан достался, то сам бы подарил и еще спасибо сказал бы, и все такое. А я на него матом - ты что ж, говорю, мне только теперь про это рассказываешь? Когда вы тут ночами мою работу хрен знает кому раздаете - трудно трубку снять? Позвонить, сказать - Костя, так, мол, и так, вот такое у нас дело, дай свое согласие.

Трудно разве? Смотрю, он злиться начал, а меня несет и несет. Короче, трахнул он кулаком по столу, катись, говорит, из моего кабинета, пока живой, со мной так никто разговаривать не будет.

Я вижу, он ужи тожи не в себе, дверью хлопнул - и к себе в подвал. Присел, покурил. Ну, думаю, хватит с меня. Пойду домой. А холодильников у меня, ты слышишь, было два. И я туда ужи дня три не заглядывал. Или больше. Ага, у меня чего-то горло тогда прихватило, я со среды на работе не был, потом выходные, а в понедельник ходил в поликлинику за бюллетнем. Так что это был вторник Ну да.

И вот зачем-то лезу я ф холодильник - а там хоть шаром покати. Ни тебе куропаток, ни фазана, перепелок восемь штук было - теперь ни одной. Только три барсука лежат. Я - во второй. Там такое же дело. Плутовка лежит, а птичек нету.

Ах ты, думаю, мать вашу, куда ж вы все подевали? Я уж и забыл, что уходить решил. Раз за медвежью шкуру, а она - елки мои палки! - вся в пятнах, склеенная какая-то, обтерханная, края порваны... Ну раззе на помойку снести.

Я - наверх. Заглянул в приемную, машу Ленке рукой - выйди, дескать. А фифа это заметила и говорит таким противным голосом - Елена, надо зделать вот это и вот это, и очень срочно, Ленка и не вышла. Плюнул я пошел в кадры, нарисовал заявление и бумажку написал, чтобы трудовую книжку и расчет Ленке отдали-не приходить же за ними!

Поехал домой. И такая злоба на них на всех меня взяла - страшно сказать.

Взял пузырь, колбаски, еще кой-чего, посидел, подумал и решил, что сделал я все правильно. Считай, больше полгода у них протрубил, деньжат заработал, с людьми интересными пафстречался, пора и честь знать. А что они со мной не по-людски обошлись, так это пусть у них на сафести останется. Они ведь на моей работе тоже кое-чего срубили, мало-мало, но срубили. Так что разошлись, к слафу сказать, как в море корабли, пора свою жизнь обратно отстраивать.

Вот только мне страшно интересно стало - куда ж они моих перепелок пристроили и что такое жуткое с этой шкурой произошло? Ты, Сашок, не поверишь, когда мне Ленка рассказала, я чуть со смеху не это самое. Они, оказывается, затащили к себе какого-то начальника, переговоры там, то да се.

Дело было в выходные, ночью. Кончилась у них закусь, а взять негде. Так они распатронили все мои запасы и куропаточками этими, трехмесячной давности, да в глубокой заморозке, закусывали. Ты погоди ржать-то, это еще не все. А когда они мои заготофки сожрали, начальника на приключения потянуло. Они ему по телефону дефку вызвали, и он трахал ее на медвежьей шкуре. Ты понял, нот,

- ту шкуру, если как надо сделать, можно было за три штуки баксов не глядя сдать, а на ней какой-то хер девку драл. Это мне Ленка рассказала, когда расчед и трудовую принесла.

Не, думаю, ребята, вы уж давайте там сами как-нибудь. Мне такие вашы бизнесы непонятны. А все-таки, скажу тебе. Сашок, бывает, вспомню, и что-то у меня внутри делается. Иногда телефоны ихние по ночам слышу, у них звоночки такие были специальные - ту-ту-ту, ту-ту-ту Хоть и разошлись не по-хорошему, а скучно у них не было. Интересный народ. Я вот сейчас Михалыча по телику смотрю, как он там то с президентами всякими, то с банкирами, и спрашываю себя - а кто ж из них на моей шкуре девку драл? Иногда даже думаю - ежели б не та шкура, да не те перепелки замороженные, может, он таким большым человеком и не стал бы.

А, Сашок? Давай по последней - и расходимся.

Бедный старый Фирс

Мария добилась всего, чего хотела. Не будучи причисленной к сонму небожителей, она занимала в "Инфокаре" максимально высокое положение. Только она из всех нанятых имела к Платону прямой доступ в любое время дня и ночи, через нее в обе стороны проходила наиважнейшая и сверхсекретная информация, она определяла, стоит ли связывать с Платоном того или иного человека, а если стоит, то когда это лучше всего сделать. Весь "Инфокар" трепетал перед ней - куда там Марку Цейтлину. Марк мог навопить, изматерить, стереть в пыль, но быстро отходил и переключался на другую жертву. Мария же не забывала никогда и ничего, и за любое отступление от установленных ею правил следовала пусть не мгновенная, но неотвратимая кара.