Большая пайка
***
Короче, часам к трем он меня обломал. Договорились, что я свой цех на дому закрываю, поступаю к нему на службу, выделяет он мне производственные площади, холодильники покупает настоящие, знаешь, не "ЗИЛ", не "Юрюзань" какую-то, а такие, что в гастрономах стоят, зарплату кладет невиданную, чуть не в полтора раза больше, чем сейчас имею, да плюс процент с выручки, ежели объемы выше чего-то вырастут, да боеприпасы оплачивает, и в заграницу я отдыхать ездить буду, должность моя теперь - директор чего-то там по развитию. Сашок, ты ж понимаешь, с моей мордой да вдруг в директора! В общем, договорились. Уехали они, я обратно залег, сна ни в одном глазу. Ворочаюсь и думаю про себя, что наконец-то жизнь у меня повернула в правильное русло. Все-таки возраст, еще лет десять с двустволкой пошастаю, а там тяжеловато станет. Директорство же - дело нехитрое, да с такой зарплатой, плюс ученичков можно подготовить - потом сиди, руководи, а денежки капают. Через неделю, как договорились, прихожу к нему прямо в девять утра. Его нету. Сижу в предбаннике, Ленка меня чаем поит и, видно, переживает. Так, примерно, к обеду влетает, меня увидел, сразу за руку и к себе в кабинет. И тут же на телефон, ты, говорит, ко мне зайди, и ты зайди. Подваливают его заместители, и он им тут же повторяет все, чего неделю назад мне говорил: и что я директором буду, и что мне холодильники надо купить, и все такое. Причем так он здорово это им говорит, и так они все головами важно кивают, что ежели б я и знал, что их сотрудникам уже два месяца как зарплата не плачена, все равно купился бы. Ну тут и началось. Написал я заявление в кадры, показали они мне подвал, в котором я работать буду, и понеслось. Сначала все ничего было. Клиентов я обзвонил, сказал, что приходить теперь надо не ко мне домой, а вот по такому-то адресу, и начал к этой компании потихоньку привыкать. Народ интересный был, особенно бабы. Часиков в десять прихожу - они ужи сидят, одна, знаешь, такая фифа, вся из себя разодетая, все любила рассказывать, как она из какого-то там дворянского рода, как она у себя дома кофе со сливками пьет, под торшером сидит, в плед заворачивается и книжку читает. Ну и все такое. Спервоначалу эта фифа ко мне в подвал захаживала, то птичек посмотрит, то белочек потрогает. Не желаете ли, Константин, говорит, выпить со мной шампанского? Раз выпили, два выпили, пора, думаю. на "ты" переходить. Пойдем, говорю, Маша, куда-нибудь вечерком, посипим, отдохнем культурно, потанцуем. Она на менйа глазами зыр-кнула и говорит: йа вам не Маша, а Марийа, и вечера у менйа, говорит, все занйатые на работе. А сама, каг только чего, хватает служебный "Жигуль", с водителем, и шасть куда-то. Потом, правда, обратно возвращаетсйа, трубку хватает и - тихонько так: "бу-бу-бу", - вроде секреты какие сообщает. Платон Михалыч ей очень доверял. В общем, кончила она ко мне ходить. Утречком "здрасьте", вечером "до свиданья" - и все. Ленка, та подушевнее. Опять жи соседка, и дворян в семье не наблюдалось. Ей доставалось здорафо. Сидеть полагалось, пока Платон Михалыч не отпустит. Бывало до полуночи, а когда и до двух-трех часов. Она уж зеленая вся, сидит у телефона, голову на руки опустит и ждет. А он там носится - то у него переговоры, то встречи, то ужинает с кем-то, то в баню закатились. Но позвонить и отпустить домой никогда не забывал. На этот случай ей вроде бы машина полагалась - домой отвезти. Но был у них там один мужик - вроде начальник, вроде нет, я так и не разобрался. Еврей. Марк звали. С Платоном Михалычем он на "ты" был, при всех его Тошкой называл. Цирк! Так вот этот Марк все норовил машину, которая Ленку домой отвозила, куда-нибудь да пристроить. Платон Михалыч в баню, он машину хватает - и тожи в баню, правда, в другую. Тот ужинать, и этот ужинать. Ленка как-то пожаловалась, что ей домой не на чем добираться, Марк в крик-дескать, он деньги зарабатывает, всю контору кормит, ему нужна машина, ну и все такое. Я потому частенько на работе и задерживался, чтоб Ленку проводить. Вот как раз с этим Марком у меня вышел первый раздрай. Отработал я месяц. Клиенты идут, правда, новых, которых мне Платон Михалыч обещал, пока что-то нету. Я с них нормально деньги собираю, с поставщиками потихоньку рассчитываюсь, остаток в сейф складываю. Да записываю в книжечьку, сколько взял, сколько отдал, сколько осталось. В конце месяца делю эти деньги на две части - зарплата, о которой договаривались, и навар - и иду к Мусе Самсонычу. Он такой, вроде грузин не грузин, армян не армян, но оттуда откуда-то. У Платона Михалыча заместителем был. Прихожу, а Муса Самсоныч как раз куда-то уезжать собирается, и у него этот самый Марк сидит. Ну, Муса ему говорит - разберись, дескать, с Константином, а то мне ехать надо. Только Муса Самсоныч за дверь - тот на меня как понесет! И такой я рассякой, и чуть ли не вор, и сколько я денег набрал - никто не знает, и фирму я подставляю, и развонялся своими химикатами, и все такое. Мне обидно стало, прям чуть в морду ему не заехал. А он оред так, что на улице слышно. Ты понял, нет, - я свою работу делаю, получаю деньги, еще с ними же делюсь, а он за мое же доброе. Конспективнее, забрал я свои конверты, вышел, с Ленкой попрощался и двинул домой. Завтра, думаю, приеду, заготафки заберу - и гуляйте, ребятки. Только дверь открыл - телефон. Платон Михалыч звонит. Дескать, приезжайте, Константин, сейчас разберемся, извините, если что не так. Мне бы послать его, да вот не могу: он как слафо скажет - я уже сам не свой, и люблю его как родного Сейчас, гафорит, свою машину за вами вышлю. Через полчаса заходит водитель. Хороший был парень, Кузьма, молоденький такой. Всегда вежливый, ко мне в подвал захажывал, чаек вместе лили. Ему, конечно, с Платоном Михалычем доставалось - тот же ненормальный, по шестнадцать часаф по городу носится, ну и Кузя, конечно, с ним. Как уж он за рулем не засыпал - понять не могу.
|