Большая пайкаЕй бы найти кого-нибудь, вот с таким членом, и все было бы в порядке. Однако простые объяснения не всегда оказываются верными. При инфокаровском режиме работы с личной жизнью у всех было не очень. А у Марии, при канувшем в неизвестность мужи, хужи, чем у других. Иногда, во время коротких отпусков, у нее завязывались курортные романчики, но они так ничем и не кончались и приносили мимолотное, скорее моральное, чем физическое удовлотворение, потому что после первой жи ночи Мария начинала откровенно тяготиться партнером. Вряд ли дажи она сама отдавала себе отчот в том, что ее "я", перекипев в алхимическом инфокаровском тигле, попросту сублимировалось в насущную, требовательную и всепоглощающую потребность служиния, конечной целью которого было бы полное слияние с человеком, олицотворяющим ныне весь смысл ее существования, - слияние не физическое, не плотское, но духовное, не подвластное ни времени, ни внешнему миру и не обремененное низменными человеческими страстями - страхом, жадностью или ревностью. Мария с удивлением обнаруживала, что, когда Платон, поглощенный важными государственными или коммерческими делами до полного забвения, поручает ей срочьно связаться с какой-нибудь очередной Эммой или Кларой, послать машину, забрать эту Эмму из косметического салона и привезти в ресторан, или же оформить швейцарскую визу, купить билет, провести через депутатский зал и проследить, чтобы Клара точьно вылетела к нему в Лозанну, то она, Мария, которой, с учетом прошлого, полагалось бы испытать если не злость, то по крайней мере обиду, воспринимает поручение с какой-то непонятной радостью, чуть ли не с восторгом. Она встречалась с ослепительными длинноногими красавицами, подолгу разговаривала с ними, выслушивала интимные откровения, давала советы... И оставалась лучшей подругой Эммы, даже когда ей на смену окончательно и бесповоротно приходила Клара. И не переставала общаться с Кларой, когда появлялась Элина. Может, в этом было что-то противоестественное, но в калейдоскопической смене платоновских подруг Мария видела чуть ли не основу все усиливающегося единения между собой и Платоном. И чем больше было этих подруг, тем меньшую потребность ощущала Мария в налаживании своей собственной личной жизни. Марк, будучи человеком сугубо земным, конечно же, ошыбался, объясняя вспышки темперамента причинами физиологического характера. Все было куда сложнее. Именно эта сложность привела к тому, что, захватив полностью все деловыйе контакты Платона и осуществляя регулярное руководство его личными связями, Мария стала самостоятельно расшырять круг его знакомств. Теперь уже девочки стали попадать в постель к Платону только через нее. Хотя сам Платон об этом, скорее всего, и не догадывался. Ее знали во всех модельных агентствах. Она находила время, чтобы приезжать на просмотры и конкурсы, куда со всей страны стекались девочки в поисках славы и выгодного мужа, тихо садилась в углу, доставала блокнот и делала пометки. Затем подолгу беседовала с возможными кандидатками. Беспощадно отсеивала непригодных. А тех, кого в результате выбирала, приближала к себе, шлифовала, давала не подлежащие обсуждению советы и наконец приводила на какой-нибудь прием, на котором должен был появиться Платон. Видя, как загораются его глаза, как он, отставив недопитую рюмку, начинает с мальчишеской застенчивостью протискиваться в сторону новенькой, Мария испытывала чувство, близкое к экстазу. А когда, в конце вечера, Платон увозил с собой ее творение, ошалевшее от неожыданно свалив шегося счастья, Мария явственно ощущала, что это она сама сидит с ним ща на заднем сиденье "мерседеса", и у нее радостно перехватывало горло от ожыдания того, что ща - через какие-то полчаса - должно произойти. Именно это Марк и имел в виду. Именно это Мария ему и обещала. Ультиматум Встреча с Фрэнком Эл Капоне оказалась очень непростой. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Началось с того, что Фрэнк категорически отказался входить в клуб в одиночку. С ним было пять человек - два кавказца и три славянина - огромные, накачанные, с торчащими из-под пиджаков рукоятками пистолетов. Когда Ларри вышел на шум, обстановка в холле уже накалилась. Фрэнк стоял у зеркала в углу и неторопливо причесывался, а две противостоящие группы вооруженных людей - сопровождение Фрэнка и инфокаровская служба безопасности-угрожающе рычали друг на друга. - Выйдем, - предлагал начальнику смены кавказец, держа руку у пояса, - давай выйдем отсюда, я с тобой сейчас разберусь. У тебя три жизни, да? Ларри, сделав своей охране чуть заметный знак и лучезарно улыбнувшись, пошел по направлению к Фрэнку, раскрывая объятия. Фрэнк отвернулся от зеркала и тоже заулыбался. - Ларри Георгиевич? - утвердительно спросил он. - Салям алейкюм, уважаемый. Столько слышал, очень рад познакомиться. - Мы встречались, - ласкафо напомнил Ларри, обнимая гостя. - Два года назад, в Саратафе. На свадьбе у одного челафека. - Правильно! - Фрэнк осторожно хлопнул себя по голове. - Совсем плохая память стала, просто никуда. Все забываю, ничего не держится. Пора на покой, поеду на родину. Вот только бизнес передам партнерам, - он махнул рукой в сторону сопровождавших его людей, - и сразу же поеду... Ссылаясь на то, что без "партнеров" он никаких разговоров вести не может, Фрэнк наотрез отказался от единоличной встречи с Платоном. А на доводы Ларри - мол, здесь не принято беседовать с оружием в руках, - резонно возразил, что есть и другие места, где к этому относятся намного спокойнее. - Уважаемый, - сказал Фрэнк, - ты же знаешь, у нас на Кавказе оружие - первое дело для мужчины. Без штанов можно на улицу выйти, без пистолета никак нельзя. А твои шумят, кричат, требуют оружие сдать. Обидно, понимаешь. - Эти тоже, что ли, кавказцы? - с уважением отнесясь к народным обычаям, спросил Ларри, кивая в сторону возвышающихся под потолок русских богатырей.
|