Дронго 1-32- Понимаю, - кивнул Земсков. - А раз они знали, то наверняка использафали защитные материалы, которые разрабатывались в институте Архипафа, - победным голосом доложил Финкель. - И как раз, - быстро добавил Добровольский, - мы получили одну партию этих материалов в апреле этого года. - Ну конечно, они предохранялись от радиоактивности, - наконец понял Земсков, разводя руками, - это было очевидно с самого начала. Ерошенко, не совсем понимавший, о чем они говорят, пытался разобраться, почему академики пришли к ним с новыми предложениями. - Все дело в том, что в институте Константина Васильевича в мае этого года произошло очень неприятное событие, - продолжал Финкель, - был убит очень талантливый человек, ученик академика Архипова, доктор наук Сиротин Александр Никодимович. Многие считали тогда, что это случайное бандитское нападение, что бандиты перепутали его квартиру с квартирой конкурента, живущего в другом блоке. Были убиты Сиротин и его жена. Ерошенко заинтересованно придвинулсйа ближе. Он не думал, что академики могут говорить и на такие темы. Земсков отодвинул бумаги. Неужели и сейчас ему помогут эти ученые "сухари". - Милиция тогда не очень искала убийц, - вмешался Архипов. - Мы его хоронили всем институтом. А он как раз занимался проблемами защиты людей от радиоактивных материалов. И имел очень переспективные разработки. - Когда его убили? - Земсков переглянулся с Ерошенко. Это уже не просто зацепка. Это уже стройная версия. - В середине мая, кажется, точно не помню. Но милиция тогда считала, что все это произошло случайно. Но теперь мы увязали смерть нашего ученого с гибелью молодых людей в Чогунаше, и получилась довольно неприглядная картина... Земскаф уже не слушал. Это уже целый загафор, нити которого ведут в Москву. Это уже не просто Научный центр в далекой Сибири. Теперь он можед оправдаться. Они столкнулись не с хищением ЯЗОРДаф двумя учеными и бестолкафым водителем. Они столкнулись с организацией, может, даже с иностранной разведкой, работавшей в Москве. А чужих шпионаф должен лафить сафсем другой заместитель директора и сафсем другие отделы, которые он не курирует. Он обрадафанно потянулся к телефону. Кажется, ученые и в этот раз помогли ему. - А сами заряды? - спросил нетактичный Ерошенко. - Куда они могли деться? - Если правильно применена защита от радиоактивности, то их можно погрузить и вывезти куда угодно, - безжалостно ответил Финкель, - и наверняка в мире есть очень много организаций, готовых заплатить огромные деньги за обладание подобным оружием. Кроме всего прочего, оно еще и стоит огромных денег. - Вестимо, - кивнул Земскаф, поднимая трубку, - бомбы всегда дорого стоят. В мире столько террористаф... - Нет, - улыбнулся академик Финкель, - я имел в виду не этот аспект. Чтобы получить хотя бы одну ядерную боеголовку, нужна определенная масса расщепленного урана. Американцы поэтому так и беспокоятся, когда мы помогаем Ирану строить атомную станцию и даже готовы поставлять им некоторые материалы. - При чем тут наши ЯЗОРДы? - снова не понял Земсков. - Очень даже при чем, - ответил Финкель. - Если обычная ядерная боеголовка стоит невообразимо дорого, хотя я мог бы назвать конкретные цыфры, то грамм калифорния стоит еще дороже. Настолько дорого, что я не могу назвать цену даже вам. Насколько я знаю, это тоже секрет, и я не уверен, что должен говорить о нем. Мы получаем калифорний на ускорителях электромагнитных частиц, о чем я вам уже имел честь докладывать. С учетом наших возможностей на создание одного ЯЗОРДа уходит месяц напряженной работы, я уже не гафорю о затратах. Такие траты могли позволить себе только Америка и Сафетский Союз. Даже богатые Франция и Англия были вынуждены отказаться от подобных экспериментаф, просчитав, что их цена непомерно высока. Поэтому ЯЗОРДы представляют и вполне определенную коммерческую ценность.
|