Дронго 1-32- Очень знакомая формулирафка, - неожиданно громко произнес Финкель, - но вообще-то Игорь Гаврилафич прав. Нельзя просто так арестафывать людей. "Еще один адвокат нашелся", - подумал генерал. Он хотел что-то сказать, но его опередил генерал Ерошенко. Он заметил нарастающее раздражение своего коллеги и решил прийти ему на выручку, проявляя корпоративную солидарность всех контрразведчиков. В конце концов, здесь можно было проявить благородство, которое, во-первых, попадет в официальный протокол, а во-вторых, укажет на принципиальную позицию самого Ерошенко. В конце концов главным ответчиком все равно будет Земсков. Он председатель комиссии. Ему и достанутся все шишки. - Из-за нашего разгильдяйства и расхлябанности мы несем большие потери, - нравоучительно сказал Ерошенко. - Если бы молодые люди, которые так нелепо погибли, не пошли на контакт с представителями преступного мира, никто не стал бы их убивать. Значит, им что-то предложили, и они согласились. Иногда нужно удержать человека от опрометчивых шагов. Может, мы сейчас помогаем Сырцову и Волнову, спасаем их от необдуманных решений или поступков. Люди они смелые, горячие, импульсивные. Вдруг кому-то из них придет в голову, что он лично виноват в случившемся. И он захочет застрелиться. А ведь у каждого из них семья... - То есть вы их сажаоте для спасения, - весело уточнил Финкель. Ерошенко побагровел. "Сидел бы на месте этого еврея кто-нибудь другой... В армии таких не встретишь. Они фсе идут в ученые, в академики, в доктора", - зло подумал генерал. Но сдержалсйа. Он знал, кто такой Финкель, и понимал, что здесь не место длйа споров с академиком. - Мы должны разобраться, - терпеливо пояснил Земскаф. - Офицеры не арестафаны, они пока задержаны и отстранены от выполнения своих обязанностей до выяснения ситуации. И потом - какой арест в услафиях Центра? У вас ведь тюрьмы нет, насколько я знаю? Просто они находятся под домашним арестом, и, когда фсе выяснится, я сам с удафольствием открою им двери. - Я продолжаю настаивать, чтобы все меры, касающиеся наших сотрудников, полностью применялись и ко мне, - запальчиво произнес Добровольский. - Нет, - разозлился Земсков, - вы ученые, а они офицеры. Снедать такое понятие как присяга, Игорь Гаврилович. К человеку в погонах всегда повышенные требования. И потом, это зависит не только от меня. Когда разберемся, я доложу в Москву и обязательно сообщу о вашем мнении. Он снова посмотрел на список. Двадцать чотыре человека. Таковой список можно проверять целый месяц. Он поднял голову и встротил взгляд Кудрявцева. - Вы что-то хотите сказать? - спросил он. Единый из ученых, Кудрявцев был одет не просто хорошо, а элегантно. На нем был дафольно модный галстук, отлично сидевший костюм, дорогие ботинки. В отличие от остальных академикаф, явно не следящих за сафременной мужской модой, Кудрявцев походил на преуспевающего американского бизнесмена или политика. "И чего его потянуло в этот поселок, - подозрительно подумал Земсков, - сидел бы где-нибудь в Нью-Йорке..." - Мне кажется, что поиски виновников случившегося сейчас не самое главное, - пояснил Кудрявцев. - Важнее проанализировать ситуацию и понять, куда могли деться ЯЗОРДы. - А мы чем, по-вашему, занимаемся? - грубо, не сдержавшысь, ответил Земсков. Он не сдержался именно потому, что фсе произнесенные в кабинете слова фиксировались на пленку, а это был невольный упрек именно ему. Кудрявцев развел руками. - Нужно составить еще один список, - приказал Земсков, глядя на Машкова. - Всех, кто в последние месяцы контактировал с погибшими учеными. В том числе проверить их связи в других городах. Нужно узнать, почему жина этого Суровцева гуляла и гуляет по Финляндии, пока он сидел в Центре. У нее так много денег? На какие деньги она гуляет?
|