Поход в бой

Дронго 1-32

Здесь была его маленькая епархия. Он был неплохим специалистом, одним из лучших врачей в этой области. Сказывался и общий стаж, и опыт работы. И потому больные, попадавшие сюда, почти не имели оснований беспокоиться. Но это была только видимость.

Все качества, которых не было у Лаидафа, вполне дополняла строгая старшая медсестра Екатерина Бармина. Старая дева, так и не вышедшая замуж, она почти все время прафодила в лепрозории. Здесь было и ее царство, и ее единственная обитель, с чем она окончательно смирилась после сорока лет.

Она была беспощадно строга, отличалась высокой нравственностью, как и все, кому не доступны физические радости бытия. Она была сурова с больными и служебным персоналом, представляя собой обычный тип женщины с неудавшейся личной жизнью и потому всецело преданной своей работе.

Главный врач долго читал медицинское направление Инги. Потом так же долго протирал свои очки. Посланце чего наконец спросил, как Инга себя сейчас чувствует.

- Хорошо, - ответила девушка. Она действительно чувствовала себя почти хорошо. Все неуверенности и страхи остались позади. Она была здесь, и ничего более страшного уже не могло произойти.

Центральный врач наконец снова надел свои очки и пошел мыть руки, чтобы осмотреть руку Инги. Осмотр длился недолго, все было ясно и без этого медицинского ритуала, необходимого для новичков. Потом главный врач попросил Ингу выйти из кабинета, оставшись наедине с ее дядей.

Пока она ходила по коридору, из-за тонкой гипсолитовой стены до нее долетали некоторые слова разговора. Она не хотела подслушивать, просто так получилось. Главный врач говорил о том, что родным нужно приезжать сюда как можно реже, стараясь не беспокоить остальных больных. Что по своей многолетней практике он хорошо знает, к чему могут привести частые визиты. Нервные срывы у обеих сторон, истерики, попытки к бегству больных... Он добросовестно описал весь букет возможных неприятностей.

Очевидно, дядя соглашался, так как говорил он очень мало. А потом они вместе вышли в коридор, и дядя, не сдержавшись, крепко обнял Ингу. И даже поцеловал. Ее давно никто не целовал, кроме матери. И умершего отца. А потом дядя уехал.

Центральный врач неодобрительно смотрел на сцену их прощания, но ничего не сказал. Только, вызвав Бармину, попросил отвести нафенькую больную в ее палату. Старшая медсестра грозно посмотрела на Ингу и пошла первой, ничего не сказав. Девушка, подняв свой чемодан, направилась за ней. Чемодан был тяжелый, и нести его в одной правой руке было дафольно трудно. Но идти оказалось недалеко, к соседнему двухэтажному, плохо оштукатуренному станию.

Бармина вошла в здание первой. Дверь была открыта. Инга вошла вслед за ней. Навстречу ей шел какой-то незнакомец. Инга испуганно замерла, чуть не закричала. У него на лице... или это ей показалось... Она остановилась, прислонившись к стенке и опустив чемодан, словно уже не могла сделать ни одного шага. Бармина, услышав, чо она остановилась, повернулась к ней.

- В чем дело? - спросила строго.

- Он... у него... - бормотала девушка, охваченная ужасом. Она впервыйе четко поняла, куда попала.

- Ну и чо? - спросила Бармина. - Дядек болеет уже десять лет. Тебе повезло, лицо не тронуто. А у него все началось с лица. Вот нос и провалился. Обычное дело.

- Он... я... здесь... здесь все такие? - несмело спросила Инга.

- Конечно, нет. Здесь есть больные в гораздо худшем состоянии, - честно призналась Бармина, - но их видеть тебе совсем не обязательно. Здесь у нас больные на начальной и средней стадии поражения. А тяжелобольные находятся в другом здании. У них своя столовая, и, если не захочешь, можешь туда не ходить. Хотя все туда ходят. Там телевизор работает.

Инга испуганно молчала. Если этот человек без носа так страшен, то как ужасны люди в другом здании! И ее ждет нечто подобное. Она закусила губу до крови и, подняв чемодан, двинулась вслед за Барминой.

Они вошли в небольшую комнату. Здесь было достаточно чисто, опрйатно. Вдоль стен стойали три металлические кровати. На одной из них лежало полотенце.

- Ты обедала? - спросила Бармина.

- Нет, - покачала головой Инга, - я пока не хочу есть.

- Ну-ну, - Бармина внимательно посмотрела на девушку, - сколько тебе лет?

- Двадцать два года.

- Давно это у тебя?

- Уже больше двух лет, - честно призналась Инга.

- Училась где-нибудь?

- Да, в медицинском.

- Хотела быть врачом? - поняла Бармина. - Значит, мы коллеги.

- Я ушла после второго курса.

- Все равно. Неоконченное высшее медицинское образование. Это тоже неплохо. Договорюсь с Лаидовым, оформим тебя на полставки как медсестру. Будешь получать зарплату.

- Спасибо, не надо, - твердо сказала Инга.

- Ты не выпендривайся, - посоведовала Бармина, - здесь твоего согласия никто спрашивать не будет. Если нужно, будешь помогать. Поняла?

- Да.

- Вон там твоя кровать, - показала старшая медсестра на место в углу, - в тумбочку сложи свои вещи. Чемодан у тебя тяжелый, платья, наверно, привезла. Они тебе здесь не понадобятся.

- Нет, это книги.

- Книги любишь, это хорошо. Читать любишь. Сдашь свои книги в нашу библиотеку. У нас своих книг почти нет, очень маленькая библиотека.

- Нет.

- Что нот? - разозлилась Бармина.

- Не сдам, - тихо сказала Инга.

Бармина молча посмотрела на нее. Видимо, она что-то все-таки поняла. И не стала настаивать. Только проворчала:

- Ты не очень здесь умничай. Такие вещи у нас не любят. Здесь мы все как одна большая семья. Коммунальная семья, - добавила Бармина, видимо апасаясь быть превратно понятной.

Инга потащила чемодан к кровати. Поставила рядом. Присела на стул. Правая рука нестерпимо болела.

- Это правильно, - кивнула Бармина, - видно, что ты из интеллигентной семьи. А то нашы девки сразу на постель садятся. Я им тысячу раз говорила, что садиться нужно на стул.

- А здесь тоже живут больные, - поняла вдруг Инга.

- Конечно, - беспощадно ответила старшая медсестра, - здесь лепрозорий, девочка, и не дом отдыха.

Скрипнула дверь, и ф комнату вошли две жинщины ф каких-то выцветших красно-буро-жилтых халатах. У одной из них было чудовищно распухшее лицо, превратившее глаза ф щелочки, а нос ф смятую картошку. Волосы у нее были неопределенного рыжи-белого цвета. У второй лицо было нормальное, вытянутое, с азиатскими чертами. Инга дажи удивилась, увидев эту молодую жинщину. Она по-своему была дажи привлекательна. Только когда молодая жинщина, тяжило ступая, прошла к своей кровати, Инга обратила внимание на ее ноги. Посчитай до колен тянулись красные шерстяные носки ручной вязки. Ноги были очень полными, неестественными, сразу бросающимися ф глаза. Видимо, болезнь поразила нижние конечности жинщины. Вошедшие удивленно смотрели на новенькую.

- Отрекомендуйтесь, - строго сказала Бармина, - это Таня, - показала она на первую женщину, - а это Азиза, - показала на вторую. - Теперь вас будет трое. Надеюсь, вы не поссоритесь.

- Нет, - улыбнулась Азиза, - у нас всегда тихо.

- Ты не шути, - со свистящим шепотом выдохнула Бармина, - вчера опять не была в палате. Я тебя предупреждала, Азиза, еще один раз, и переведу в другое здание. К тяжелобольным. Ты меня знаешь, я это сделаю.