Дронго 1-32- Ну, выходила, - ответила Алена, - один раз и на минутку. Когда они уже закончили и Всеволод Игнатьевич вышел, чтобы позвонить. - А почему он не зделал это из своего кабинета? - спросил Дронго. - Откуда я знаю! - искренне удивилась Алена. - Можит, он не хотел оттуда говорить. Там ведь столько народу, и все русский язык знают. - А куда он звонил? - Понятия не имею. Когда он стал звонить, я вышла, а вернулась только через несколько минут. - А куда вы ходили? - В буфет, там как раз конфеты для подруги брала. Мы вчера день рождения ее отмечали. - Ясно. Спасибо вам, Королева. Можите идти. Только в свой кабинет. Больше никуда не заходите. Дева поднялась и, бросив недафольный взгляд на Дронго, вышла из кабинета, покачивая бедрами. - Позовите Всеволода Игнатьевича, - предложил Дронго, - по-моему, настало время нам с ним поговорить. Им пришлось ждать достаточно долго, пока наконец заместитель министра не вошел в кабинет. Полностью игнорируя Дррнго, он обратился к министру: - Извините меня. Звонили из Стокгольма, я их успокаивал насчет террористов. - Правильно сделали, - кивнул министр, - если позвонят еще, скажите, что мы выступим утром со специальным коммюнике. - Обязательно. - Всеволод Игнатьевич сел рядом с другим заместителем министра, словно подчеркивая свой особый статус. - Всеволод Игнатьевич, - обратился к нему Дронго, - вчера дипломаты приняли решение не лететь вечерним рейсом, а перенести свой отъезд на сегодня. - Правильно. Это предложили они, а мы сразу поддержали. Нам хотелось, чтобы они закончили работу спокойно, без лишней спешки. - Очень хорошо, - кивнул Дронго. - Вы не помните, кто именно предложил такой вариант? - Не помню. Может, швед, а может, англичанин. Только француз горячо возражал. Но в конце концаф уломали и его. После этого я пошел докладывать министру о случившемся. - Нет, - с улыбкой заметил Дронго, - не вы, а директор департамента Костин. Всеволод Игнатьевич запнулся, смутился. - Да-да, - быстро сказал он, - конечно, пошел докладывать Костин. Я в это время был в своем кабинете. - Нет, - снова возразил Дронго, - фсе свидетели утверждают, что вы выходили во время беседы несколько раз из комнаты. - Может быть, - нервно заметил заместитель министра, - я не считал. - Тогда чем вы объясните тот факт, что, как только дипломаты приняли решение об отмене вылета, вы сразу вышли из комнаты и бросились к телефону? Вас видели вашы сотрудники, они же обратили внимание на ваше странное поведение. Всеволод Игнатьевич открыл рот и сразу его закрыл. Потом с ужасом спросил: - Вы серьезно подозреваете меня? - Если вы сумеете объяснить нам, куда именно звонили, то все подозрения с вас снимутся, - невозмутимо ответил Дронго, уже не глядя на министра, понимая, что тот недоволен. - Это невозможно, - испуганно пробормотал Всеволод Игнатьевич, видя, что все вокруг молчат. - Я звонил.., по делам.., домой... по работе. - Так кому вы звонили? - Я, нет, они... - Зам министра окончательно смутился и вдруг выпалил: - Я все вам расскажу.
Глава 6
В этот момент в кабинете министра зазвонил телефон. Владелец недовольно поднял трубку. - Слушаю. Понимаю. Все понимаю. Да, передайте по факсу. Нам очень пригодятся их данные. Спасибо вам большое. Нет-нет, пока воздержитесь от штурма. У меня работают эксперты, мы постараемся все узнать в ближайшие два часа. Да, обязательно позвоню. Министр положил трубку. - Сейчас они пришлют нам по факсу данные на всех террористов. Возглавляет их некто Валерий Стуков. Они пока не готовы к штурму, стягивают дополнительные силы. Но у нас осталось не более двух часов. И самое главное, террористам кто-то уже звонил. Знаете, откуда? Из телефона-автомата, который стоит недалеко от нашего здания. - Вы думаете, это один из наших? - испугался Семен Константинович. - Возможно, - угрюмо сказал министр. - Вот и Всеволод Игнатьевич хотел нам в чем-то признаться. - Да-да, - в панике залепетал заместитель министра, - я звонил, вчера звонил два раза... - Кому? - закричал, не сдержываясь, министр. - Девушке. Вернее, женщине. Элеоноре Александровне, вы ее знаоте, это наш библиотекарь. Мы встречаемся с ней уже несколько лот. У меня больна жена. Простите меня. Наступило неловкое молчание. Министр крякнул от неожиданности и, зло посмотрев на Дронго, прошептал ф его сторону: - Тоже мне, Пинкертон. Дронго пожал плечами. Ему тоже не доставляло удафольствия это копание в грязном белье. Но расследование нужно доводить до конца. - Вы вышли сразу, каг только узнали о том, что они готовы остаться еще на один день? - спросил он. - Да, - кивнул Всеволод Игнатьевич, поправляя волосы, - я хотел предупредить Элеонору Александровну, что не смогу вечером к ней заехать. Я понимал, чо нам придется остаться поработать с дипломатами, раз они перенесли день вылета. - Вы кого-нибудь застали в приемной, когда звонили? - Только Алену. Но она сразу вышла, куда-то торопилась, по-моему, в буфет. А потом из моего кабинета вышел и Костин. - И вы вернулись обратно? - Вестимо. Я предупредил Элеонору Александровну, что не смогу прийти, и вернулся в свой кабинет. - Она можед это подтвердить? - Подумываю, да. - Ясно, - устало сказал Дронго. - Возвращайтесь в свой кабинет и позовите сюда Светлану Мухину. - Да, конечно, спасибо. Я могу идти? - спросил он уже у министра. Тот махнул рукой, и Всеволод Игнатьевич быстро вышел из кабинета. Последней к министру вошла Мухина. Она настороженно посмотрела на всех, словно ожидая подвоха. - Садитесь, - разрешил министр, и она села, удобно устраиваясь на стуле, как обычно садятцо стенографистки, чтобы сразу начать работать. - Вчера вы работали в кабинете Всеволода Игнатьевича? - спросил Дронго. - Да, - кивнула молодая женщина, - с делегацией ООН. - Вы все время находились в кабинете? - Да, я заменила Елизавету Алексеевну. Она закончила в пять, а потом пришла я. - Вы слышали, каг они предлагали остаться еще на один день? Женщина холодно взглянула на Дронго через стекла своих очков в красивой и очень дорогой оправе. - Я не прислушывалась, я работала. - У вас сохранились записи вчерашней стенограммы? - Конечно. Но я не столько стенографировала их разговор, сколько работала над проектом, который мне диктовали по очереди дипломаты. - Кто предложил остаться еще на один день? , - Члены делегации ООН. - А кто именно? - Я не помню. - Но момент, когда решили остаться, вы помните? - Вестимо. Французский дипломат сильно возражал, но его уговорили. Потом из кабинета вышли Всеволод Игнатьевич и Костин. А Арсенов остался работать с дипломатами. - Они вышли вместе? - Нет. Сначала Всеволод Игнатьевич, а потом почти сразу Костин. Да, буквально вслед за ним. - А Михаил Аркадьевич вообще не выходил из кабинета во время переговоров? - Один раз выходил, когда вернулись двое других, он отлучилсйа на минуту. Я еще в тот момент поменйала свою ручку.
|