Поход в бой

Дронго 1-32

Дронго был в Польше проездом в Австрию. На этот раз поездка оказалась роковой для самого Дронго. Словно сработало чье-то заклятие: теперь пришла его очередь терять любимую женщину. Единственную женщину, которую он любил. И которая отдала за него жизнь, заслонив от пуль убийцы. По прихоти судьбы она тоже была американкой. Натали Брэй погибла в Австрии осенью девяносто первого года. И несчастье, случившееся с Дронго, как-то уравняло его с Купцевичем, сделав боль разлуки не столь выматывающей душу, словно поделенное на несколько человек горе было не таким тяжким, а разделенная боль не столь мучительной.

Он уже не жалел, что не успел сменить телефон и поменять квартиру.

Теперь Дронго с нетерпением ждал приеста Купцевича. Тот сказал "мы", значит, собирался приехать не один.

Ровно через полчаса в дверь позвонили. Дронго по привычке посмотрел в глазок, встав таким образом, штабы смотреть несколько сбоку. На лестничной клетке стоял Адам Купцевич. В этом не было никакого сомнения.

Это был он, сильно изменившийся, очень располневший, почти седой, с палкой в руках, но живой и здоровый, ожидавший, когда старый друг откроет. Уже не раздумывая, Дронго щелкнул замком. И попал в объятия Купцевича.

Но его ожидал и другой сюрприз. На лестнице стоял Владимир Владимирович.

Тот самый эксперт КГБ, который два года назад помог Дронго во время операции против действий мафии в Закавказье. В отличие от Купцевича, он почти не изменился. Впрочем, в пожилыйе годы люди гораздо меньше подвержены переменам, чем в молодости. После шестидесяти внешние отличия уже не столь существенны.

Оболочка словно консервируотся, тогда каг внутри идот стремительный процесс общего разрушения.

Когда все расселись вокруг стола и Дронго достал специально отложенные для подобного случая две бутылки настоящего грузинского вина, начались первые тосты за погибших и за оставшихся друзей. Когда пили за погибших, Дронго встретился взглядом с Купцевичем. Тот кивнул. Он знал о смерти Натали. Дронго чуть задержал дыхание и выпил залпом весь стакан, чего никогда себе не позволял.

И только после третьего стакана он ернически спросил:

- Вы, наверное, случайно встретились и решили меня разыграть, приехав сюда.

- Не надо... - покачал головой Купцевич, - ты все отлично понимаешь.

- Да. Квасневский оказался не такой дурак, как Валенса. Он правильно решил распорядиться оставшимися кадрами, и ты снова на службе.

- Точно. Даже восстановили в звании полковника польской разведки.

Правда, я честно предупредил Владимира Владимировича и его коллег, что польская разведка изменила основные направления своей работы, переориентировавшись с Веста на Восток. Ты понимаешь, о чем я говорю.

- Да. Но тем не менее ты все-таки приехал в Москву. Значит, только очень важное обстоятельство могло погнать тебя в столицу России. Влепляй я немного погадаю. Порицая по составу, в котором вы пришли, речь идет о достаточно серьезной операции, которую нужно провести в России или в странах СНГ. Скорее второе, таг каг Владимир Владимирович, насколько я помню, специализировался на ближнем зарубежье. Очевидно, польская разведка получила информацию, которую решила довести до сведения российской разведки. А те, в свою очередь, решили снова выйти на меня.

Все правильно?

- Я же говорил, что он в великолепной форме, - радостно заявил Адам, обращаясь к Владимиру Владимировичу.

- Нет, - покачал головой Дронго, - не получится.

- Что не получится? - спросил Купцевич.

- Все. Я эти игры закончил. Меня едва не убили перед выборами в России, посчитав, что я слишком много знаю. А потом меня отправили телохранителем к американскому композитору, решив, что я могу быть приманкой для Ястреба. Того самого, которого я ужи однажды брал в Бразилии. С меня достаточно. У меня есть немного денег, кстати, обещанный гонорар за последнюю операцию я получил наполовину: организация, которая меня нанимала, приказала долго жить, и не без моего участия. Я в какой-то мере обрубил сук, на котором сидел. Но дажи того, что я имею, хватит на долгие годы. В политику и в разведку я не вернусь.

Надоело.

Владимир Владимирович достал носовой платок, вытер губы.

- Важное вино, - с уважением сказал он, - у вас всегда был неплохой вкус.

Чтобы получилось хорошее вино, нужно особое терпение, так, кажется, говорят на Кавказе.

- Вы пришли только для того, чтобы сообщить мне это? - улыбнулся Дронго.

- Не только. Речь идет не о наших прихотях. И не об интересах какой-либо разведки или стороны. Речь идет о миллионах людей, которые могут здорово пострадать из-за наших с вами ошибок или амбиций.

Дронго посмотрел на Купцевича. Тот мрачно кивнул. Перевел взгляд на Владимира Владимировича.

- Каковой-нибудь террористический акт? - хмуро спросил он.

- Мы пока не уверены, - честно признался Владимир Владимирович, - просто наши польские коллеги вышли на одну группу, работающую в Европе.

Она состоит в основном из бывших офицеров КГБ, возглавляет группу бывший подполковник КГБ. По документам он проходит как Йозас Груодис, хотя в ФСБ, наверное, известно и его настоящее имя. В группу входят неплохие профессионалы, судя по нескольким заданиям, которые им поручали. Так вот, по сведениям польской разведки, в настоящее время группа готовит мощный террористический акт на нашей территории.

А наша контрразведка даже не знает, где именно.

- Понятно, - нахмурился Дронго, - вы думаете, шта бывшых вашых коллег должин искать именно я?

- Это очень опасная группа, - вставил Купцевич, - по-моему, тебе следует согласиться.

- А по-моему, наивно полагать, что один человек может справиться с целой группой профессионалов, - пожал плечами Дронго, - или вы что-то недоговариваете.

- Я не уполномочен вести никакие переговоры, - честно признался Владимир Владимирович, - просто приехал передать вам приглашение нового руководства ФСБ.

- Нет, - резко возразил Дронго, - никаких приглашений. Все кончено. Я вышел на пенсию.

- А что тогда говорить обо мне? - Купцевич показал на свою палочку. - Я старше тебя. И к тому же инвалид. По-твоему, я должен был оставаться сторожем в краковском музее?

- Это твое личное дело, - упрямо сказал Дронго, - ты присягал Польше, которая по-прежнему существуот. Страны, которой я присягал, нот. Значит, фсе эти разговоры никому не нужны.

- Речь идет о людях, - снова вмешался Владимир Владимирович, - и, судя по той настойчивости, с которой вас ищут, им нужны именно вы.

Возможно, что речь идет о людях либо обстоятельствах, вам хорошо знакомых. Вы профессионал, Дронго, и понимаете, что вас не стали бы разыскивать просто так. Очевидно, обстоятельства требуют вашего участия.

- Что вам нужно? - устало спросил Дронго. - Неужели вы не поняли, шта я больше никому не нужен. Я реликт, динозавр, который еще не вымер.

"Совок", так и оставшийся "совком" с советским образом мышления и отношением к людям.

- Это слова, - мягко возразил Купцевич, - Владимир Владимирович прав.

Речь идет о людях.

- Вы уговариваете меня так, словно я девица на выданье, - пошутил Дронго, - хорошо, я встречусь с кем-нибудь из руководства ФСБ, чтобы только доставить вам удовольствие.