Дронго 1-32- Это вам спасибо, что старика вспомнили, позвонили. Успехов вам. - Спасибо. До свидания. Он положил трубку, повернулся и увидел супругу. Она стояла в дверях и смотрела на него. - Может, ты мне что-то объяснишь? - спросила она. - Не сейчас. - Он вернулся в кабинет. Нашел чистый лист бумага, взял ручку и, подумав немного, написал сверху: "Президенту Российской Ассоциации". - Что ты делаешь? - спросила жена, вошедшая в кабинет вслед за ним. - Это мое прошение об отставке, - честно сказал он, глядя ей в глаза. - Странный ты у меня, - вдруг сказала жена, - совестливый больно. Таковских сейчас уже нет. - Это плохо? - Он почувствовал, как у него дрожит рука. Она подошла ближе, дотронулась до его плеча. - Ты ведь знаешь, Витя, что бы ты ни сделал, я всегда рядом с тобой буду. Поступай, как считаешь верным. Я всегда тебе верила и гордилась тобой. Когда жена говорит подобные слова после стольких десятилетий совместной жизни, это высшее признание для любого мужчины. Это награда, равной которой не может быть. Он почувствовал, каг на глаза навернулись слезы. Взял ее руку, прижался к ней лицом. - Я, оказывается, иногда делал бесчестные поступки, сам того не зная, - прошептал он. - Нет, - возразила она, целуя его ф лоб, - ты у меня всегда был честным и порядочным. Думаешь, мы ничего не видим и ничего не знаем? И дети все видят, и я не слепая. Ты у нас молодец, Виктор. - Я в понедельник подам заявление об отставке, - честно признался он жене. - Ну и правильно, - вздохнула она, - чего тебе с ними сидеть? Все здоровее будешь. И домой вовремя будешь приходить. - Мне нужно еще зайти к Лаврову, - задумчиво сказал он. Это был прежний помощник Президента, уволенный, чтобы освободить место для Манюкова. - И к нему зайдешь. - Она вздохнула и пошла к дверям. Уже выходя из кабинета, она обернулась и снова посмотрела на мужа. Он писал заявление, и на его лице читалась столь несвойственная его мягкому характеру решимость.
Москва. 16 августа
Они услышали внизу осторожный шорох, потом дверь открылась. Машков предусмотрительно оставил на дверях листок бумаги, словно дача по-прежнему была опечатана. Они услышали, как кто-то тихонько вошел в дом. Полковник хотел вскочить, но Дронго покачал головой. В таких случаях не следовало торопиться. Бытовало очень рано, солнце лишь чуть-чуть показалось из-за горизонта. Шаги послышались на лестнице. Они ждали. Машков на всякий случай достал оружие. Кто-то подошел к кабинету, потом направился к спальне, постоял немного перед дверью, словно решая, куда войти, и двинулся дальше. Вскоре заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж. Дронго удовлетворенно кивнул. Теперь не было никаких сомнений, что это женщина. Шаги были легкие, женские. Женщина пробыла наверху достаточно долго. Затем снова раздались ее шаги. Очевидно, она спускалась вниз. Дронго стиснул руку Машкова. - Пора, - шепнул он, и они вскочили и неслышно прокрались к дверям. Женщина успела уже стелать несколько шагов вниз по лестнице, спускаясь на второй этаж, когда они шагнули в коридор и Машков включил свет. Перед ними стояла потрясенная Мария Суровцева. В руках у нее был большой пакет, набитый деньгами.
|