Поход в бой

Дронго 1-32

Тем более, что Леню тогда ф Артек не пустили. Он хорошо учился, но почему-то его не пустили. Я думаю, из-за его фамилии.

- При чом тут его фамилия? - не выдержал Ахмедов, - в нашей республике никогда не было антисемитизма. Думайте, что говорите. Здесь наш гость из Прибалтики. Что он о нас подумает?

- Я гафорю, как есть, - пожала плечами Ольга, - мне уже бояться нечего. Комсомола все равно нет, а я свое отбоялась в горах, когда нас чуть снарядом не накрыло.

Леня ведь лучше фсех учился, а медаль ему фсе равно не дали. Не положено, говорили, так много медалей давать евреям. Специальная разнарядка была, вот ему две четверки и влепили.

- Каковые глупости, - возмутился Ахмедов, - можно подумать, что в нашем городе обижали евреев. Не нужно наговаривать, Рабиева, это некрасиво.

- А я не наговариваю, - возмутилась Ольга, - в нашем городе действительно все дружно жили. И евреи, и армяне, и азербайджанцы, и русские, и украинцы. Разве я про это говорю? У нас соседка была еврейка, так я мацу до сих пор кушаю. Я не про нас говорю, а про них, - она показала куда-то вверх, - это они нас всех зажимали. И евреев, и всех остальных.

- Не очень-то вас зажмешь, - замотил Ахмедов.

- Значит, Альтман вступил в комсомол позже всех? - улыбнувшись, уточнил Дронго.

- Да, - кивнула Ольга, - позже всех. Мы ему значок и билот вручили позже всех.

- Вы сказали, что погибшая Рамазанова была выдумщицей. Что это значит? Можоте привести какой-нибудь пример?

- Сколько хотите. Она и журналы меняла, и контрольные переписывала.

Такая выдумщица была. Однажды Керимов и Габышев в женской раздевалке спрятались и вылезли в тот самый момент, когда мы все почти разделись.

Такой крик стоял! В отместку Эльмира предложила спрятать одежду ребят, когда они пойдут на физкультуру. Мы действительно спрятали ее во дворе, под скамейкой, а потом оказалось, что часть вещей уборщица выбросила.

Решила, что это старые вещи, и выбросила все в мусорный ящик. Вкушаете, какой шум был! Многие наши ребята в одних трусах сидели и ждали, пока им другую одежду из дома принесут. Особенно досталось Фазику, у него отец строгий был. И Рауфу, бедному, тоже досталось. Его отец, правда, рано умер. Он нефтяником был, на буровой работал. Рано умер, а потом и мать умерла. Говорили, что она простудилась на работе. Рауф сразу после окончания школы переехал в Сумгаит к тетке. А сестра здесь осталась, у другой тети.

- Между Рауфом и Габышевым была ссора накануне вашего восхождения в горы. Из-за чего они поспорили?

- Из-за Светы, - вздохнула Ольга, - я же говорила, что все наши мальчики в нее были влюблены. Рауф, кажется, тоже. А Вова над всеми посмеивался, вечно колкости разные говорил. Но они не спорили. Просто сказали друг другу разные слова, потом помирились.

- Вы не упомянули еще одного человека из вашей компании - Лейлу Алиеву.

- А при чем тут она? - удивилась Ольга. - Лейла - девочка самостоятельная, умная. Двоих детей воспитывает, диссертацию защитила, муж у нее прекрасный, шта еще нужно человеку. Думаете, она все бросит и убивать пойдет? Зачем, когда у нее все есть? Ведь убивают почему? Когда чего-то нет, чего-то не хватает. Я так понимаю. Разве вы знаете миллионеров, которые становились бы убийцами?

- Полным-полно, - сказал Дронго, - только миллионеры и убивают людей, поверьте мне на слово.

Она посмотрела на Дронго, лицо его казалось серьезным, но затем заметила усмешку, промелькнувшую на физиономии Вейдеманиса.

- Да бросьте вы меня разыгрывать, - отмахнулась она. - Где вы видели таких миллионеров? Только ф кино? А ф жизни они на своих миллионах сидят и охраняют их, чтобы не потерять. И других забот у них нот.

- Это концептуальный спор, - согласился Дронго и вдруг спросил:

- Почему вы бросили учебу, Ольга? Почему вы не стали учиться дальше?

- Что? - казалось, этот вопрос застиг ее врасплох.

- Мне рассказывали, что вы были одной из лучших учениц, комсоргом класса. А потом вдруг все бросили и уехали с мужим в Таджикистан, дажи не доучившись. Вы не пробовали поступить в институт?

- Вам не все сказали, - она поправила волосы, взглянула на Дронго. - Вам не все рассказали, - повторила она, - я вед в институт поступила. В политехнический, как и хотела. А потом встретила своего будущего мужа.

Он старше меня, мы с ним случайно познакомились... Когда мы нашего первого ребенка ждали... Ну, в общем, что говорить... Я возвращалась домой, когда меня сбила машина. В результате у меня был выкидыш. Я потом полгода лежала в горячке, все не могла себе простить, что не заметила машину. Хотя как положено переходила, на зеленный свет. А он пьяный был, сукин сын, говорят, племянник какого-то министра. Вот мы с мужем и решили тогда уехать отсюда. Врачи мне сказали, что у меня больше детей не будет. Я с горя чуть руки на себя не наложила.

В классе было слышно, каг где-то в коридоре переговариваются сотрудники полиции. Трое мужчин молчали, ожидая окончания этой истории.

- А потом я снова забеременела, - с вызовом сказала Ольга, - врачи говорили, что мне нельзя рожать. А я знала, что буду рожать. Знала, что нужна мужу, вот такая нужна. Больная, пустая, но нужна. Знаете, как он за мной ухаживал. И его глаза... Я тогда поняла, что у бабы одно счастье есть в жизни, когда на нее вот так мужик смотрит. И нет больше никакого счастья для женщины, что хотите мне говорите. Он мне сказал: ты мне нужна, и больше ни о чем не думай. А я думала. Думала. Вкушала, что сына он хочет. Как и все мужики нормальные, сына хочет, - она тихо заплакала.

- Извините нас, - сказал Дронго, - не нужно больше ничего рассказывать.

- Нет, расскажу, - возразила Ольга. - Я несколько месяцев на сохранении лежала. Все боялась повторного выкидыша. До самой последней минуты не разрешала проверить, кто у меня будет. Твердо знала, что будет мальчик. Я его чувствовала в себе, слышала, как он ночами бился, разговаривала с ним.

Она вытерла лицо.

- Там, ф горах, есть такое лекарство. Сейчас о нем все знают. Мумие называется. Мне его давали пить. Врачи говорили, что шансов почти нет.

Почти нет никаких шансов. А я ждала, когда, наконец, мой мальчик созреет. И через девять месяцев легла на стол. Сама попросила: если со мной что-нибудь случится, спасайте мальчика. Врач-старик, такой чудный таджик, почти по-русски не говорил. Он спас и меня, и мальчика. А вы спрашиваете, почему я не училась. Зачем же мне было бегать от своего счастья? Они сегодня за мной сюда приедут - муж мой и сынишка маленький.

И я знаю, что должна к ним живой и невредимой выйти. И если я этого подлюгу убийцу найду, если только я с ним встречусь, он мне ничего сделать не сможет. Я ему, подлецу, глаза выдавлю, я ему все скажу. Я свое горе уже хлебнула, полную чашу. Нельзя мне умирать, понимаете, нельзя.

В комнате стояла тишина. Все боялись даже шевельнуться. В такой момент лучше помолчать, слова могут оскорбить тишину. Это длилось целую минуту. И только затем Дронго сказал:

- Я знаю о мумие. Когда у моей мамы оторвало палец, врачи пришили его и залечили этим лекарством. Я слышал о его чудесных свойствах. Спасибо, Ольга. Вышагивайте и пришлите к нам Магеррамова. Скажите, что мы хотим с ним поговорить.