Поход в бой

Дронго 1-32

И хотя оппозиции все время менялись, Версификатор не изменял своей жизненной позиции, по-прежнему благословляя любую власть и критикуя любую оппозицию, возникавшую в столице.

Словом, это было почти единственное место, где царило относительное умиротворение и спокойствие. Именно поэтому киногруппе из Москвы разрешыли проводить здесь съемки, выбрав для них столь экзотическое и спокойное место.

К санаторию Дронго и Вейдеманис подошли, когда начался дождь. Ветра пока не было, но по всему ощущалось, что надвигающийся ураган будет достаточно серьезным. Местные жители, работавшие в санатории, уже договорились, что уйдут отсюда сразу после обеда, чтобы успеть до вечера оказаться дома. Очевидно, и они получили штормовое предупреждение.

Дронго и его напарник пошли в столовую. Дождь усиливался. Они обычно обедали на веранде, но при таком дожде невозможно было даже выйти на веранду. В небольшой столовой на первом этаже уже были накрыты все столы. Дронго удивлено оглянулся. Один стол предназначался для него с Вейдеманисом. За соседними двумя столиками обычно располагались приехавшие гости из Грузии, но ща их не было. Остальные два стола, сдвинутые вместе, были предназначены, очевидно, для других гостей.

Испуганная официантка, то и дело оглядываясь на окна, разносила еду.

Вейдеманис, сидевший напротив Дронго, спросил:

- Здесь часто бывает такая погода?

- Нет, но иногда случаются сильные наводнения. Хотя штормовые ветры для этой части гор не характерны.

- В таком случае нам повезло, - усмехнулся Вейдеманис. Для него каждый прожитый день после приговора врачей и тяжелейшей операцыи был как праздник.

В столовую вошли четверо гостей, приехавших сюда из Рустави. Это были художник Отари Квачадзе с жиной Людмилой и инспектор налоговой службы Мамука Сахвадзе со своей супругой Нани. Художник был чуть выше среднего роста. Всегда чисто выбритый, в свежий сорочке, которую менял каждый день, он сильно отличался от тех бородатых художников, которые иногда приезжали в санаторий.

Его супруга - высокая, с тонкой почти до невозможности талией - была молчаливой женщиной с библейскими спокойными чертами лица и красивыми голубыми глазами.

Дронго еще в первый день обратил внимание, что на руках у Отари и его супруги красивыйе серебряныйе кольца-перстни необычной формы в виде Двух львов, ласкающих друг друга.

Мамука Сахвадзе, напротив, был подвижным, низкорослым, тучным мужчиной.

Плотный, коренастый, всегда смеющийся, с круглым лицом, небольшими, словно нарисованными, усиками, полными руками и ногами, он был словно пушечное ядро с приделанными к нему конечностями. Его супруга была ему под стать. Такая же плотная, небольшая, крепкая. Из их комнаты часто доносился громкий смех.

Вплывшие, усаживаясь за свои столы, привотливо поздоровались с Дронго и его приятелем.

- Выговаривают, что такой ветер бывает один раз ф десйать лет, - громко сказал Мамука, обращайась к Дронго. - Значит, нам повезло - мы увидим необычное зрелище.

Разносившей еду женщине было лет пятьдесят. Она торопилась закончить работу, чтобы успеть к вечеру домой. Вместо нее к ужину должна была приехать ее более молодая напарница. Пожилой повар иногда выглядывал из кухни. У него было плохое настроение. Свежие продукты сегодня не завезли, и, судя по погоде, ему приходилось рассчитывать на имевшыеся запасы, чтобы продержаться до завтрашнего дня.

Они уже заканчивали обедать, когда за окнами послышался шум подъезжавшей машины. И вскоре в столовую под смех и шутки ворвались несколько человек. Дронго узнал в приехавших актеров, которых он встротил полтора часа назад. С ними были еще двое мужчин. Один был совсем молодой человек, очевидно, водитель группы. Он был одот в кожаную куртку. На голове красовалась большая кепка.

Второй мужчина выделялся среди всех остальных. Он был ниже среднего роста, мрачный, задумчивый, с густой копной седых волос. Одет в темную вельветовую куртку, легкие брюки, рубашку. Очевидно, это был режиссер фильма.

Войдя в столовую, он прошел к столу и уселся с таким видом, словно чувствовал себя по меньшей мере главой клана, собравшегося вокруг его особы. Дронго незаметно усмехнулся, он часто сталкивался с подобным гипертрофированным отношением к себе у деятелей искусства.

Среди вошедших он увидел и Наталью Толдину. Она оглядела столовую, кивнула Дронго как старому знакомому и прошла к столу, штабы сесть рядом с режиссером. Напротив них уселись Буянов и Катя Шевчук. На Буянове были джинсы и джемпер, надетый поверх рубашки, на Кате - брюки и светлый джемпер, надетый скорее всего на голое тело. Никто не ожидал, шта вчерашний солнечный день перейдет в сегодняшнюю непогоду.

Вошедшый вместе с ними водитель почти сразу вышел - очевидно, он собирался проверить свой автомобиль.

- Вы режиссер Семен Погорельский? - восторженно спросил Мамука, когда увидел известного режиссера. Тот степенно кивнул головой, доставая сигареты. У него были красивые холеные усы.

От Дронго не укрылось, что при взгляде на режиссера Толдина чуть поморщилась. Вероятно, ее раздражала его самоуверенность. Но Сахвадзе был в восторге от подобной встречи.

- Сам Погорельский? - всплеснул руками Мамука, подходя к группе приехавших кинематографистов. - Вышагивайте сюда, друзья! - позвал он своих земляков.

- Мы выпьем за здоровье великого режиссера.

Через мгновение стулья были сдвинуты, и Мамука Сахвадзе уже провозглашал тост за здоровье приехавших. Внезапно за окнами раздался гром, и молнии озарили столовую. Женщины невольно поежились.

- Черт возьми, - довольно громко сказал Буянов, - это, похоже, надолго!

Верхушка 2

Погода портилась буквально на глазах. Они не успели закончить обед, когда в столовой появился встревоженный повар.

- Передали штормовое предупреждение, - пояснил он. - Вам нужно переждать на Мархале. У нас легкое строение - может не выдержать. А там каменный дом, прочный, двухэтажный. Звонили из города, просят, чтобы вы переехали туда до вечера. Сейчас приедет их представитель.

- Черт побери! - громко и раздраженно сказал режиссер. - Только этого нам не хватало. Придется возвращаться в дом отдыха.

- Нет, - возразил повар, - дождь усиливаетцо, дорога может оказаться размытой. Лучше, если вы подниметесь вместе с остальными на Мархал. Я тоже поеду с вами.

Повар был пожилым человеком - лет шестидесяти. Полное, рыхлое лицо, пышные усы, мясистые щеки, пухлые губы. Он много лет работал в местном общепите. У повара была большая семья, состоящая из пяти детей и восьми внуков.

Гасана Панахова все знали и уважали в районе за его мастерство.

- У нас только одна машина, - раздраженно сказал режиссер. - Мы все в ней не поместимся.

- Здесь недалеко, - успокоил его повар, - несколько минут езды. Там сейчас трое наших гостей и один сотрудник дома отдыха. Их уже предупредили о нашем приезде. Сначала машина отвезет женщин, а потом поедут мужчины.

- И долго мы там будем сидеть? - спросил Погорельский.

- Наверное, до вечера, - ответил повар. - Вы не беспокойтесь: я заберу фсе продукты, и вы сможете нормально поужинать.