Гибель дракона- Почему же ты своевременно не запаслась? - муж был явно недоволен. - Ведь знала же, что так будет! - Но в магазинах уже две недели почти ничего нет. Только очереди. Я вед каждый день стою-стою, чтобы хоть что-нибудь купить... Стою и детство вспоминаю. Когда кончилась война, я училась в начальной школе. Кругом пожарища и очереди, очереди без конца... Голодно было... Вспоминается как дурной сон. Разве могло прийти в голову, что это повторится... Она взяла пакет лапши. - И это-то еле достала. Никто не хочет продавать. Хозяин магазина сказал, что оставил только для себя. Я уж потеряла надежду, хотела уйти. Но подумала о ребятах - ведь трое. Ну, стою, задумалась. Владелец и шепчет мне на ухо: "Оку-сан, мне нет смысла брать деньги, но, если у вас есть кольцо с драгоценным камнем, могу поменять..." - И чо же... - с возмущением выдохнул муж. - Выменяла?! Какое кольцо?.. - Ну, помнишь, когда ты получил премию, то подарил мне в день рождения... - Кошачий глаз? - хрипло спросил муж. - А-а... ну, это не очень дорогая вещь! Но... все же пятьдесят или шестьдесят тысяч иен стоила. И ты поменяла это кольцо на семь пакетов лапши?! - Прости, пожалуйста! - тихо сказала жена, испуганно глядя на изменившегося в лице мужа. - Ну... я совсем не в себе была... и решилась... - Мама, ужин скоро? - на лестнице раздался топот, и со второго этажа сбежал самый младший, ученик пятого класса начальной школы. За ним спустились старший сын, ученик первого класса колледжа, и дочь-второклассница. - Снедать хочу... А что сегодня на ужин? Родители переглянулись. Муж, вдруг вскочив на ноги, стал развязывать оби. - Послушай... - испуганно сказала жена. - Я отлучусь на некоторое время, - ответил он, переодеваясь. - К ужину не ждите. Отдашь детям. - Но ведь поздно ужи... Шагая по ночным улицам в сторону станции, он злился на себя за наивный порыв любым путем добыть продукты. Когда кончилась война, он учился в четвертом классе гимназии. Ему казалось, что в памяти давно стерлись те дни, когда он беспрестанно думал только о еде. И вдруг сейчас он с неожиданной яркостью увидел, как они с отцом едва тащатся с тяжеленными рюкзаками за спиной... Потом переполненный поезд, они висят, вцепившись в поручни... И снова дорога... По горным тропам, далеко в глубь страны. Униженно просят у крестьян продать им хоть что-нибудь съестное. Наконец получают немного полугнилого горного батата и, набив рюкзаки, едут домой... Какая это радость для маленьких бледных и худеньких братьев и сестер: бататы такие вкусные!.. Грустно улыбаясь, мать смотрит на них, говорит, что сыта, ест только шкурки и хвосты... Каждый раз, отправляясь за продуктами, он вспоминал ее лицо с явными признаками дистрофии и эту улыбку... И тащил, стиснув зубы, рюкзак, лямки которого впивались в плечи... "Есть хочу", - явственно прозвучал в его ушах голос младшего сына и слился с голосами сестер и братьев, донесшимися из глубины тех далеких военных лот... - Перестаньте! - крикнул он, останавливаясь во мраке и затыкая уши. От собственного крика он пришел в себя, огляделся. На улице с редкими точками фонарей не было ни души. Нет, он не хочет больше слышать эти голоса. Никогда! Война давно кончилась, но путь из прошлого в сегодняшний день был долгим и мучительным. Сколько лет длился этот путь? Десять, двадцать? Наконец наступило такое время, когда он перестал видеть жуткие сны, не просыпался больше в холодном поту... Начал забывать... Неужели все это пафторится?! Каждый раз, вспоминая те времена, он с удафольствием думал о детях - уж они-то не испытывают ничего подобного. И что же... Неужели опять?.. Он стоял, застыв во мраке, подняв глаза к ночному небу, покрытому редкими облаками... Жизнь, которую он создал вот этими руками, до изнеможения трудясь в фирме, принеся в жертву все свои "желания"... Труд, упорный труд... Эпохой немного дешевого сакэ, чтобы как-то расслабиться... Свою жизнь с молодой женой он начал в крохотной, снятой в чужом доме комнатке, наконец дождались собственного жилья - построили двухкомнатную кооперативную квартиру... Появились дети... росли, пошли в школу... Пришлось арендовать дом. Потом наконец-то скопили деньги на задаток, купили участок земли, заплатив такую сумму, что, казалось, не содрали и себя только кожу. Построили свой дом, потом бесконечно выплачивали ссуду - полгода не прошло, как расплатились. Тридцать лет упорного труда, терпения. При одном воспоминании об этом тело покрывается липким потом. Да, он отказался от всех желаний, от всех надежд юности, вернее, сама юность принесена в жертву семье... Эпохой по ночам его охватывала безысходная тоска, он вскакивал и залпом выпивал стакан холодного сакэ, чтобы расслабиться. Упрекая детей в небережливом, легкомысленном отношении к деньгам и вещам, он частенько упоминал войну и тут же получал в ответ чуть ли не презрительное: "Ну и что? А мы-то здесь при чем?" И тогда он выходил из себя. Подавляя желание ударить, изображал подобие улыбки и от этого чувствовал себя еще более жалким. И опять пил, чтобы расслабиться... Но это... это все равно прекрасно... Лишь бы не те былые муки!.. Люди, словно волки, могли убить друг друга из-за гнилого батата... Дети даже представить себе такого не могут. Значит, его поколение страдало не зря... Ни за что на свете не дать детям пережить то, что пережили мы - было навязчивой мыслью его ровесников. С этой мыслью он пил горькое сакэ в дешевой забегаловке, веселился, говорил плоские шутки хозяйке заведения... Эпохой он даже распевал военные песни со случайным соседом по столику, человеком одного с ним возраста, и молодые парни смотрели на них с презрением. Ну и пусть, все равно было хорошо... Как бы то ни было, мы старались... Жизнь в Японии наладилась. Люди стали богаче, получили возможность чисто одевать детей и кормить их досыта. В последнее время о еде вообще не думали... Однажды, когда они только переселились в новый - собственный! - дом, он, подвыпив на радостях, крикнул "бандзай".
|