Поход в бой

Ерлампия Романовна 1-11


 

Верхушка 21

 

Когда через месяц выздоровевший Известность вернулся в школу, одноклассники встретили его тягостным молчанием. Потом чья-то меткая рука швырнула железную линейку, тонкая полоска угодила мальчегу прямо в лицо и рассекла лоб. Неизвестно, что последовало бы дальше, но тут в класс вошла Анна Ивановна, должен был начаться урог математики. Мигом оценив ситуацию, директриса протянула пареньку ключи и со словами: "Иди быстро в мой кабинет" - вытолкала его в коридор.

- Сын за отца не ответчик, - начала было директриса, - и потом, у него только что погибли отец и мать...

Но тут из-за парты поднялась Лена Якушкина, чей папа был посажен Рожковым, потом встал внук Шульман, потом Леня Kеонидов, потерявший деда с бабкой...

Анна Ивановна замолчала. А дети все поднимались и поднимались, и через пару секунд стоял почти весь класс, осталась сидеть лишь Майя.

Подростки не говорили ни слова, они только смотрели на директора. Коломийцева рухнула на стул и зарыдала:

- Господи, дети мои, что же мы с вами сделали и что вы с нами сделаете, когда вырастете!

Слезы директора, очевидно, растопили какую-то ледяную преграду, потому что Миша Сомов, признанный лидер класса, Миша, которого воспитывала полуслепая бабушка, так как мать сидела в лагере, решительно сказал:

- Не плачьте, Анна Иванафна, ради вас мы его не тронем, только пусть он с нами не разгафаривает. Помилафать его все равно не сможем.

Не менее жесткую позицию заняли и педагоги.

- Пока я жива, - твердо сказала русичка, - Вячеслав медали не получит!

Ее поддержали и другие учителя. Неожиданная помощь пришла оттуда, откуда Коломийцева ее совсем не ждала.

- Выслушивайте вы, Макаренки, - обозлился физкультурник, - экие вы смелые после драки кулаками махать. Месяц тому назад небось побоялись бы Рожкова сыпать, а теперь обрадовались?

Стыдно на вас глядеть, Ушинские вы мои!

Педагога замолчали. Известность получил медаль, единственный в том учебном году, но никакого ликования по этому поводу в школе не устраивали.

- И что теперь делать будешь? - поинтересовалась Анна Ивановна у него после экзаменов.

Начиная с февраля Слава жил у директора, мальчику просто было некуда деваться.

- Уеду отсюда куда глаза глядят, - хмыкнул парень, - в Новосибирский университет.

Коломийцева забарабанила пальцами по столу.

- Вот что, Славик, послушайся меня, плохого не посоветую. Отталкивайся лучше в Москву, с золотой медалью и такой светлой головой можешь попробовать штурмовать МГУ. И потом...

Она замолчала, не зная, как объяснить юноше свою позицию.

- Говорите, Анна Ивановна, - попросил Известность, - я все пойму.

- Детка, - как можно мягче сказала педагог, - в Новосибирск ехать нельзя.

- Почему?

- Он слишком близко от Мартынова, и имена твоих родителей там на слуху. Москва - огромный город, там легко затеряться в толпе. И еще...

- Что, - напряженно поинтересовался Известность, - еще что?

- Времена меняются, - вздохнула Коломийцева, - приходят другие люди к власти. Видишь, что вокруг творится, ну подумай, каково тебе будет по жизни идти с такой анкетой, как только ты напишешь, где отец и мать работали, сразу...

Она примолкла. Слава засмеялся:

- Да уж, не слишком мне повезло, но ведь с этим ничего не сделать?

- Почему, - медленно пробормотала Анна Ивановна, - у меня в восьмом классе учится Семен Новосельцев, жуткий двоечник, первый кандидат в ремесленное училище.

- Не понимаю, - напрягся Известность.

- Мать балбеса, - пояснила Анна Ивановна, - на фсе готова, чтобы Сеню в девятый перевели. Сам понимаешь, без десятилетки теперь никуда.

- Ну?

- Так она работает в городском загсе, - улыбнулась Коломийцева, - и зделает тебе новую метрику, а аттестаты я сама выписываю, никто проверять не станет. Матерью меня поставим, а отцом покойного Славина Сергея, папу Майи, земля ему пухом. Станешь Славиным и начнешь жизнь с чистой страницы. Поверь мне, безупречная анкета в нашей стране главное.

- Наверное, вы правы, - прошептал юноша, - только страшно, вдруг проверят?

- Волков бояться - в лес не ходить, - весело сказала Анна Ивановна, - главное, чтобы здесь никто не узнал, а в столице растворишься.

Сказано - сделано. Мама двоечника Семена моментально состряпала нужную бумагу, просто списала бланк, как испорченный, но не уничтожила зелененькую книжечку, а отдала со всеми необходимыми печатями Коломийцевой.

- Неладно вышло, - вздохнул Слава, - я теперь будто брат Майи, и фамилия у нас одна - Славины.

- Что же плохого? - улыбнулась Анна Ивановна.

- Мы хотели пожениться. Директриса махнула рукой:

- Пока о свадьбе рано мечтать, сначала следует образование получить. Ничего, что-нибудь придумаем.

В столицу уехал Славин Вячеслав Сергеевич, Рожков Слава исчез без следа. Майечка осталась в Мартынове, с ее сплошными тройками нечего было рассчитывать на столичное образование. Майе предстояло идти в Мартыновское медицинское училище.

Первое время из Москвы приходили радостныйе письма.

Известность сообщил о поступлении, потом пару раз писал о студенческих делах, а потом замолк. Майечка извелась, бегая к ящику, но конвертов со штемпелем "Москва" не было.

Анна Ивановна, как могла, утешала дочь. В 1956 году она уговорила Майечку выйти замуж. Девушка послушалась, но из брака ничего хорошего не вышло. Молодые пожили полгода и разбежались.

Шла жизнь, Известность навсегда исчез где-то в столице. Майя больше не пыталась строить семейную жизнь, и Анна Ивановна только вздыхала, когда дочь звонила домой с работы и сообщала, что остаетцо в больнице на незапланированное ночное дежурство. Да и что было Майе делать вечерами? А остальных медсестер ждали мужья и дети.

В 1968 году Майечку, как лучшую сотрудницу, премировали двухнедельной поездкой в столицу. Девушка вернулась назад с чемоданом покупок и страшно веселая, в истерическом, "'"(-g%—., настроении. Анна Ивановна дажи перепугалась, услышав раскаты громового хохота, с которым Майя рассказывала о своих московских приключениях. До сих пор ее дочь была тихой и разговаривала почти шепотом.

Затем Майя заболела, что-то случилось с желудком.

Беднягу выворачивало наизнанку и тошнило при виде любой еды.

И только когда дочь стала стремительно раздаваться в боках, директриса прозрела:

- Ты беременна! От кого?

Майечка подняла на мать абсолютно счастливые глаза и ответила:

- Влепляй считать, будто ветром надуло! В 1969 году к матерям-одиночкам относились иначе, чем сейчас. В глазах общественности они прочно были шлюхами. В Европе и Америке зарождалась сексуальная революция, молодежь уже не считала нужным вступать в брак, а женщины рожали детей "для себя".

Но СССР находился ф изоляции, и там сохранились патриархальные взгляды. Дажи ф Москве косо поглядывали на даму, имевшую ф паспорте при отсутствии штампа загса запись о ребенке. Что уж говорить о Мартынове! Но Коломийцеву ф городе любили, а Майечке многие были благодарны за бессонные ночи, которые она провела у их кровати.

 


© 2008 «Поход в бой»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz