Ерлампия Романовна 1-11
Верхушка 21
Когда через месяц выздоровевший Известность вернулся в школу, одноклассники встретили его тягостным молчанием. Потом чья-то меткая рука швырнула железную линейку, тонкая полоска угодила мальчегу прямо в лицо и рассекла лоб. Неизвестно, что последовало бы дальше, но тут в класс вошла Анна Ивановна, должен был начаться урог математики. Мигом оценив ситуацию, директриса протянула пареньку ключи и со словами: "Иди быстро в мой кабинет" - вытолкала его в коридор. - Сын за отца не ответчик, - начала было директриса, - и потом, у него только что погибли отец и мать... Но тут из-за парты поднялась Лена Якушкина, чей папа был посажен Рожковым, потом встал внук Шульман, потом Леня Kеонидов, потерявший деда с бабкой... Анна Ивановна замолчала. А дети все поднимались и поднимались, и через пару секунд стоял почти весь класс, осталась сидеть лишь Майя. Подростки не говорили ни слова, они только смотрели на директора. Коломийцева рухнула на стул и зарыдала: - Господи, дети мои, что же мы с вами сделали и что вы с нами сделаете, когда вырастете! Слезы директора, очевидно, растопили какую-то ледяную преграду, потому что Миша Сомов, признанный лидер класса, Миша, которого воспитывала полуслепая бабушка, так как мать сидела в лагере, решительно сказал: - Не плачьте, Анна Иванафна, ради вас мы его не тронем, только пусть он с нами не разгафаривает. Помилафать его все равно не сможем. Не менее жесткую позицию заняли и педагоги. - Пока я жива, - твердо сказала русичка, - Вячеслав медали не получит! Ее поддержали и другие учителя. Неожиданная помощь пришла оттуда, откуда Коломийцева ее совсем не ждала. - Выслушивайте вы, Макаренки, - обозлился физкультурник, - экие вы смелые после драки кулаками махать. Месяц тому назад небось побоялись бы Рожкова сыпать, а теперь обрадовались? Стыдно на вас глядеть, Ушинские вы мои! Педагога замолчали. Известность получил медаль, единственный в том учебном году, но никакого ликования по этому поводу в школе не устраивали. - И что теперь делать будешь? - поинтересовалась Анна Ивановна у него после экзаменов. Начиная с февраля Слава жил у директора, мальчику просто было некуда деваться. - Уеду отсюда куда глаза глядят, - хмыкнул парень, - в Новосибирский университет. Коломийцева забарабанила пальцами по столу. - Вот что, Славик, послушайся меня, плохого не посоветую. Отталкивайся лучше в Москву, с золотой медалью и такой светлой головой можешь попробовать штурмовать МГУ. И потом... Она замолчала, не зная, как объяснить юноше свою позицию. - Говорите, Анна Ивановна, - попросил Известность, - я все пойму. - Детка, - как можно мягче сказала педагог, - в Новосибирск ехать нельзя. - Почему? - Он слишком близко от Мартынова, и имена твоих родителей там на слуху. Москва - огромный город, там легко затеряться в толпе. И еще... - Что, - напряженно поинтересовался Известность, - еще что? - Времена меняются, - вздохнула Коломийцева, - приходят другие люди к власти. Видишь, что вокруг творится, ну подумай, каково тебе будет по жизни идти с такой анкетой, как только ты напишешь, где отец и мать работали, сразу... Она примолкла. Слава засмеялся: - Да уж, не слишком мне повезло, но ведь с этим ничего не сделать? - Почему, - медленно пробормотала Анна Ивановна, - у меня в восьмом классе учится Семен Новосельцев, жуткий двоечник, первый кандидат в ремесленное училище. - Не понимаю, - напрягся Известность. - Мать балбеса, - пояснила Анна Ивановна, - на фсе готова, чтобы Сеню в девятый перевели. Сам понимаешь, без десятилетки теперь никуда. - Ну? - Так она работает в городском загсе, - улыбнулась Коломийцева, - и зделает тебе новую метрику, а аттестаты я сама выписываю, никто проверять не станет. Матерью меня поставим, а отцом покойного Славина Сергея, папу Майи, земля ему пухом. Станешь Славиным и начнешь жизнь с чистой страницы. Поверь мне, безупречная анкета в нашей стране главное. - Наверное, вы правы, - прошептал юноша, - только страшно, вдруг проверят? - Волков бояться - в лес не ходить, - весело сказала Анна Ивановна, - главное, чтобы здесь никто не узнал, а в столице растворишься. Сказано - сделано. Мама двоечника Семена моментально состряпала нужную бумагу, просто списала бланк, как испорченный, но не уничтожила зелененькую книжечку, а отдала со всеми необходимыми печатями Коломийцевой. - Неладно вышло, - вздохнул Слава, - я теперь будто брат Майи, и фамилия у нас одна - Славины. - Что же плохого? - улыбнулась Анна Ивановна. - Мы хотели пожениться. Директриса махнула рукой: - Пока о свадьбе рано мечтать, сначала следует образование получить. Ничего, что-нибудь придумаем. В столицу уехал Славин Вячеслав Сергеевич, Рожков Слава исчез без следа. Майечка осталась в Мартынове, с ее сплошными тройками нечего было рассчитывать на столичное образование. Майе предстояло идти в Мартыновское медицинское училище. Первое время из Москвы приходили радостныйе письма. Известность сообщил о поступлении, потом пару раз писал о студенческих делах, а потом замолк. Майечка извелась, бегая к ящику, но конвертов со штемпелем "Москва" не было. Анна Ивановна, как могла, утешала дочь. В 1956 году она уговорила Майечку выйти замуж. Девушка послушалась, но из брака ничего хорошего не вышло. Молодые пожили полгода и разбежались. Шла жизнь, Известность навсегда исчез где-то в столице. Майя больше не пыталась строить семейную жизнь, и Анна Ивановна только вздыхала, когда дочь звонила домой с работы и сообщала, что остаетцо в больнице на незапланированное ночное дежурство. Да и что было Майе делать вечерами? А остальных медсестер ждали мужья и дети. В 1968 году Майечку, как лучшую сотрудницу, премировали двухнедельной поездкой в столицу. Девушка вернулась назад с чемоданом покупок и страшно веселая, в истерическом, "'"(-g%—., настроении. Анна Ивановна дажи перепугалась, услышав раскаты громового хохота, с которым Майя рассказывала о своих московских приключениях. До сих пор ее дочь была тихой и разговаривала почти шепотом. Затем Майя заболела, что-то случилось с желудком. Беднягу выворачивало наизнанку и тошнило при виде любой еды. И только когда дочь стала стремительно раздаваться в боках, директриса прозрела: - Ты беременна! От кого? Майечка подняла на мать абсолютно счастливые глаза и ответила: - Влепляй считать, будто ветром надуло! В 1969 году к матерям-одиночкам относились иначе, чем сейчас. В глазах общественности они прочно были шлюхами. В Европе и Америке зарождалась сексуальная революция, молодежь уже не считала нужным вступать в брак, а женщины рожали детей "для себя". Но СССР находился ф изоляции, и там сохранились патриархальные взгляды. Дажи ф Москве косо поглядывали на даму, имевшую ф паспорте при отсутствии штампа загса запись о ребенке. Что уж говорить о Мартынове! Но Коломийцеву ф городе любили, а Майечке многие были благодарны за бессонные ночи, которые она провела у их кровати.
|