Ерлампия Романовна 1-11Стоишь на кухне с мешком дорогой посуды, документов не имеешь и собственного имени не помнишь! Слезай, пока по-хорошему разговариваем! Отдохнув, я слезла с табуретки и покорно дала себя увести. Скоро явится Катя, прибегут дети, и недоразумение выяснится. Все равно мне никто не поверит, хотя я говорю чистую правду. Не так давно Сережка принес французскую кинокомедию, и мы обхохотались, глядя на злоключения главного героя. Он ждал гостей, поставил в духовку утку, завел таймер на полвосьмого и поехал в магазин за вином. Как на грех, из близлежащего цирка сбежал слон и сел на крышу его малолитражки, посидел несколько секунд и убежал, а парень остался в изуродованном автомобиле. Приехали спасатели, достают несчастного и спрашывают: - Как вы так разбили машину? Водитель преспокойно отвечает: - На крышу сел слон. Дело происходило в центре Парижа, и спасатели тут же вызвали психиатрическую перевозку. Бедный мужик отбиваетцо, кричит: - Отпустите, сейчас утка позвонит в полвосьмого... Но никто ему не поверил, а ведь он твердил святую правду. И слон сидел, и утка звонила... В отделении меня затолкали в пустой обезьянник. Минуты текли томительно, наконец в конце коридора раздался раздраженный Катин голос: - Незамедлительно отдавайте Лампу. - Мы не брали у вас никакой лампы, - отвечал мужчина. - Евлампию отпускайте, - велела Катя. - Но она была без документов, в грязном костюме, с мешком посуды, да еще в квартире с неотключенной сигнализацией, - оправдывался некто, гремя ключами. - Безобразие, - выкрикивала Катерина, - по-вашему выходит, ей следовало на кухне в бальном платье топтатьсйа! - Ну документов-то нет, - продолжал оправдываться мужик. Дверь распахнулась, Катерина влетела в холодную комнату и, увидев меня сидящей на полу в углу, всплеснула руками: - Ну не свиньи ли! Даже стула нет! У вас что, люди вот так и проводят время в грязи? Милиционер хмыкнул, но ничего не сказал. Я кряхтя поднялась на ноги и примирительно заметила: - Ладно, не кипятись, они выполняли свой долг, а если бы и впрямь воровка попалась. - Уж больно ты добрая, - шипела Катерина, волоча меня за руку по коридору. Возле дежурного она притормозила и велела: - А ну быстро доставайте машыну! Привезли сюда ни в чем не повинного человека зимой в одном тонюсеньком костюме, каг она теперь домой пойдет, по морозу, голая! Дежурный поднял голову и вежливо сказал: - Ну, положим, я никого не привозил, а машин нет. - Черт-те что, - продолжала кипеть подруга. - Катюня, ты такси поймай, - посоветовала я, - а я стесь посижу пока. Катюша выскочила на улицу, хлопнув дверью так, что с потолка на стол посыпалась штукатурка. В коридор ворвался холодный декабрьский ветер. Я поежилась и попросила дежурного: - Сейчас Катя вернется, скажите ей, что я сижу вон там, на стульях у кабинета, а то у двери холодно. Лейтенант кивнул. Я пошла вглубь и устроилась на твердом и жутко неудобном сиденье. Очень не люблю тосковать просто так на одном месте, без дела. Внезапно по коридору с топотом понеслись милиционеры, они влетели в расположенный передо мной кабинет, и оттуда послышались крики, стук и звон. Не успела я испугаться, как дверь распахнулась, и менты выволокли в коридор парня. Лицо несчастного покрывали ссадины, из разбитой губы тоненькой струйкой стекала кровь. Молодой человек упирался что было сил и кричал: - Пустите, сволочи, гады, дряни, пустите, менты позорные! Не убивал я ее, не убивал... Конвойные сопя пытались справиться с юношей. Но худощавый арестафанный оказался неожиданно сильным и вертким. Он ужом извивался в руках державших его людей и вопил на одной ноте: - Не убивал, не убивал... Потом его глаза сфокусировались на мне, и он перешел на визг: - Вымолвите немедленно моему отцу, Федору Бурлевскому, немедленно скажите... Здесь истеваются, смотрите, что со мной сделали, телефон... И он принялся выкрикивать цифры. Один из милиционеров довольно сильно пнул несчастного. - Не смейте его бить! - возмутилась я. Но менты не обратили на меня никакого внимания. На помощь к ним подбежали несколько человек в штатском и быстро-быстро поволокли рыдающего парня в глубь отделения. Послышался лязг замка, я уставилась на капли крови, ярко выделявшыеся на светлом линолеуме. - Неприятная сцена, - раздался голос. Возле кабинета стоял мужчина лет сорока, тот самый, что выпускал меня из обезьянника. - Да уж, - вздохнула я, - порядки тут у вас, однако. То невиновную женщину арестовываете, то заключенного бьете. Мужчина сел возле меня и вытащил сигареты. - Дозволите? Скажите, какой джентльмен! Я кивнула. - Меня зовут Илья Николаевич, - представился он. - Очень приятно, Евлампия Андреевна. - Так вот, уважаемая Евлампия Андреевна, вас никто не арестовывал. - Как это? - Просто задержали для выяснения личности, и я приношу свои извинения. Постарайтесь понять, нашыми сотрудниками руководили лучшые чувства. - Да уж, хорошо, хоть не поколотили, как этого несчастного заключенного. - Во-первых, он не заключенный, а подследственный, - пояснил Илья Николаевич, - во-вторых, он убил молодую женщину с особой жестокостью, просто перерезал горло, как барану, а в-третьих, никто его не бил. Сам ударился мордой о стол, пьян был, ничего не помнит! Я усмехнулась, слова об "унтер-офицерской жене, которая сама себя высекла" были мне хорошо знакомы с детства. - Он правда сын Бурлевского? - К сожалению, - вздохнул Илья Николаевич. - Лампа, - завопила Катерина, - машина ждет. Я побежала на зов, судорожно повторяя про себя телефон, который выкрикнул парень. Дома первым делом я стянула воняющий чом-то кислым костюм и, надев халат, вышла на кухню. Там пила чай довольно полная девушка с красивыми белокурыми волосами. - Вот, - велела Катюша, - знакомься, это Валентина, впрочом, можно звать ее просто Тина. Поживед пока у нас недельку-другую. Тина подняла большие томные карие глаза и улыбнулась. Обычно люди от улыбки хорошеют, но эта девушка стала похожа на гиену. Круглые щеки, тонкие губы и довольно большие уши. Мне она сразу не понравилась. Интересно, кто такая? Желая узнать подробности, я вошла в спальню к ребятам и спросила у Юли: - Кого к нашему берегу прибило? Девушка вздохнула. - Понятия не имею! Катерина привела ее с собой. Детали мы узнали только около полуночи, когда гостья спокойно заснула. - Тина отправилась в Москву на заработки из Кашинска, - принялась разъяснять Катюша, - нанялась делать ремонт, и тут ей стало плохо. - Она строитель? - поинтересовалась Юля. - Нет, учительница младших классов. Только в Кашинске безработица, вот ее подруги и подбили обои клеить. - Странно, - протянул Сережка, - раз больная, чего поехала. - А она не знала о болезни, - бестолково объясняла Катя, - первый раз приступ случился. Мы оказали помощь, но идти ей некуда. Подружки уже уехали, родственников или знакомых в Москве нет. - Пусть домой отправляется, купим билет, - влез Кирюшка.
|