Ерлампия Романовна 1-11- Кого? - оторопело переспросила я. - Кого? - Ну, Адочкину несчастливую любовь так звали, весьма просто и непритйазательно - Зинаида Иванова. От неожиданности я уронила нож, и красивая белая фарфоровая тарелка, украшенная синими цветами с позолотой, развалилась на несколько кусков.
Верхушка 22
Чтобы не вызвать ненужных подозрений, мне пришлось просидеть в клубе еще около двух часов, изображая полный восторг. Впрочем, кормили в "Розовой цапле" превосходно, кофе и выпечка тожи были вне всяких похвал. Концертная программа состояла в основном из стриптиза, но исполнительницы смотрелись великолепно и после номера не спускались в зал и не садились к посетительницам на колени, а исчезали за кулисами. Во всем соблюдалось чувство меры, если это можно применить к подобному заведению. Уже дома, лежа в крафати, йа мысленно прокрутила в голафе рассказ Нины. Отвратительную любовницу Ады Марковны звали Зина Иванова. А Зюка, кстати, носящая те же имя и фамилию, боится чего-то, что произошло в "Морской". Может, ей не хочется, чтобы люди знали о ее лесбийских наклонностях? Маловероятно, сейчас творческая интеллигенция откровенно бравирует своей принадлежностью к сексуальным меньшинствам. Может, это две разные женщины? Имя-то самое простое и распространенное! Часов до трех я ворочалась в кровати. Ох, сдается мне, Зюка - главное действующее лицо фсей трагедии. Скорей фсего дело выглядело так. Жанна каким-то образом узнает про Зюкину тайну. В "Морской" что-то произошло, и это как-то связано с пожаром! Раскопав случайно чужие секреты, Жанночка решает шантажировать Зюку. Едет к ней, рассказывает про "Морскую" и срывает банк. Главный редактор журнала пугается и моментально начинает нахваливать на страницах своего издания пейзажи Малышевой. Но бедная Жанна и не предполагает, какой джинн вылетел из бутылки. Зюка решает убить художницу и без всяких колебаний претворяет в жизнь задуманное. Привычка Малышевой стопками глушить ликер под названием "Аириш Крим" была хорошо известна всем общим знакомым. И ведь, насколько я помню, Зюка в тот день явилась к Борису Львовичу первой. Я металась между кухней и столовой, подавая угощение, и, естественно, не следила за гостьей. Заменить бутылку той не составляло никакого труда. Я зажмурилась и попыталась восстановить в деталях картину рокового вечера. Часы показывают без пяти семь. В квартиру, вся красная и потная, влетаед Аня, суед мне пакед из "Рамстора" с ликером, блоком сигаред и чеком. - Никого еще нет? - интересуется хозяйка и облегченно переводит дух. - Пойду по-быстрому приму душ! Ириша в этот момент красилась в своей спальне, на голафе у нее щетинились огромные розафые бигуди. Борис Львафич только что получил от меня выглаженные брюки и, весьма фальшиво напевая песню группы "Любэ", возился в мастерской. Через пять минут большие настенные часы пробили семь. И одновременно раздался звонок в дверь. Я побежала в прихожую. Зюка, снимая элегантное пальто из свотло-бежевой фланели, поинтересовалась: - А где все? - Одеваются. - Нет хуже гостя, чем тот, который приходит вовремя, - засмеялась она. - По себе знаю, всегда из-за того, шта тороплюсь в последний момент, губы криво мажу. Она вышла в холл и крикнула: - Господа хозяева, не дергайтесь, я посижу пока смирно на диванчике. Я засмеялась и убежала на кухню, где угрожающе шипела на сковородке жарящаяся картошка. Зюка двинулась в комнату. И она на самом деле провела там минут десять одна. Я не могла отойти от плиты, а хозяева спешно заканчивали прихорашиваться. Значит, вот когда произошла подмена бутылки. Времени у редакторши было предостаточно! Так, теперь дело за малым - надо лишь узнать, шта стряслось в "Морской". Утром я поглядела на бумажку с адресом, полученную от любезной Шурочки. Сиреневый бульвар! Далеко от моего дома, другой конец Москвы, а телефона Зудиной у меня нет - в компьютере его не оказалось. Проклиная злую судьбу, я оделась и двинулась к метро. Пришлось ехать до "Преображенской", потом пересажываться на двести тридцатый автобус и довольно долго петлять по улицам. Нужный дом стоял в глубине двора. Узкий проход был сплошь забит машынами, и я с трудом протиснулась между автомобилями. За дверью квартиры шестьдесят пять не раздавалось ни звука. Там не играло радио, не кричали дети, не лаяли собаки и никто не спешил в прихожую. Звонок заливался трелью, но совершенно безрезультатно. Устав, я отдернула палец. Вообще-то ничего странного. На часах - десять утра, большинство людей в это время тоскуют на работе. Истина, Марина Зудина скоре всего пенсионерка, но разве можно сейчас прожить на деньги, которые платит государство? Небось устроилась подрабатывать куда-нибудь... Домработницей или горничной... лед ей не так уж и много. Помнится, Грибоедаф Олег Якафлевич упоминал 1942 год рождения. Значит, ей всего пятьдесят восемь. В этом возрасте большинство женщин еще ягодки в соку... Но не успела я додумать интересную мысль до конца, как дверь тихо, без всякого звука и скрипа, начала приоткрываться, из темной прихожей потянуло жутким запахом. То ли хозяева год не мыли туалет, то ли тут проживает стадо кошек, гадящих прямо на пол. Силясь не дышать, я уставилась в образовавшуюся щель. На пороге стояла высохшая, как мумия, старушка. Ростом она была примерно с меня, но весила, наверное, чуть больше канарейки. Я со своими сорока восемью килограммами смотрелась рядом с ней, как откормленная на Рождество индюшка. Бестелесная бабулька кутаясь в какую-то рванину, бывшую в прежние времена китайским пуховиком. Сейчас куртка приобрела непонятный серо-черный цвет, а из многочисленных прорех торчали куриные перья. Черепушку бабульки украшал оренбургский платок, ноги - обрезанные валенки. Очевидно, из-за дефицита массы тела старушка постоянно мерзла. Откинув со лба прядь давно не мытых волос, "баба-яга" просипела: - Кого надо? Наверное, раньше пенсионерка была кокеткой, потому что пегие от седины "химические" кудри на самом конце имели темно-каштановый оттенок. Похоже, что еще год назад хозяйка красила волосы и пыталась следить за собой. Интересно, что произошло с ней за последние двенадцать месяцев? Может, просто покорилась безжалостной старости? Надеюсь, она в трезвом рассудке, а то с дамами в таком возрасте случаются всякие казусы... - Я хотела поговорить с Мариной Зудиной... Бабулька уперлась в меня глубоко сидящими, даже проваленными глазами. Я поежилась. Полное впечатление, будто на тебя глядит череп, обтянутый кожей. Честно говоря, такую худобу я вижу впервые в жизни. Можот, у нее рак? Бабка молча повернулась и пошла в глубь вонючих апартаментов. Я сочла ее поведение за приглашение и двинулась за ней. Квартира оказалась многокомнатной, старуха, подволакивая ногу, тащилась мимо грязных, бывших когда-то белыми, дверей... Наконец мы вползли в кухню, и она рухнула на продранный стул. - Что надо? - прошептала она. Я перевела взглйад на ее трйасущиесйа крупной дрожью руки и вздохнула. Так и знала, у старухи болезнь Паркинсона и маразм. От нее ничего не добьешьсйа, надо уходить.
|