Ерлампия Романовна 1-11- Очень даже вкусно, - отрезала я, - вам понравится! - Нам! - воскликнула Ирина. - Мы что, будем ЭТО есть?! - Ну и что, - обозлилась я вконец, - другой еды все равно нет!
Глава 9
Следующее утро началось с небольшого скандала. - Теперь с собаками гуляете вы, - сообщила я девочкам, - давайте бегом, а то в школу опоздаете. - Но я не умею обращаться с животными, - попробовала сопротивляться Ирина. - Ничего, не самолед водить, - успокоила я, - научишься! - Между прочим, я не нанималась с собаками по улицам бегать, - бурчала Ира, натягивая шубу. Не обращая внимания на ее крайне недафольный тон, я сунула в руки девицы пафодок, на втором конце которого постанывала от нетерпения Рейчел. - Держи! - Эту крокодилицу! Лучше с ними пойду, - взвизгнула Ирина и указала на Аду и Мулю. - Рейчел всегда выводит самый сильный, - спокойно ответила я, - Лиза не удержит стаффа. - Черт-те что, - встохнула Ирина и ушла. Я забегала по квартире. Вчера поздно вечером я договорилась с Андреем Корчагиным о встрече. Причем хотелось поболтать с ним наедине, без Валерии, вот я и напросилась в гости к одиннадцати утра. Мадам Корчагина в это время уже на работе. Отворивший мне дверь художник был одет в испачканную красками клетчатую рубашку и рваные джынсы. - Проходите, - буркнул он и пошел быстрым шагом по длинному, грязному коридору. Я бежала за ним, удивляясь только тому, как плохо они живут. Стены обшарпаны, вместо люстры ф прихожей болтается на шнуре лампочка, паркет черный от грязи... Но когда наконец попала ф комнату, поняла - он пригласил меня не домой, а ф свою мастерскую. Большое, почти тридцатимотровое помещение было заставлено картинами и самыми разными предмотами - вазами, гипсовыми шарами, подсвечниками... На окнах не было занавесок. Серенький апрельский день бесцеремонно заглядывал внутрь. В центре мастерской стоял мольберт, чуть поодаль, на небольшом возвышении, ф кресле, обитом красным бархатом, сидела девушка ф полупрозрачном халатике. Скромное одеяние не скрывало ее роскошных кустодиевских форм, длинные прямые волосы водопадом рушились на скульптурные плечи. Впрочем, лицо у "Венеры" было простоватым: маленькие голубые глаза, бесформенный нос и пухлые, какие-то жадные губы. - Иди, - бесцеремонно приказал ей Андрей, - чаю выпей! Девица покорно встала, и я увидела, чо господь наградил ее гренадерским ростом - метр восемьдесят пять, никак не меньше! - Ну, - отрывисто поинтересовался художник, усаживаясь в освободившееся кресло, - и о чем болтать будем? Между прочим, уже один раз я потерял кучу времени в милиции, объясняя самую простую вещь - с Жанной я практически не был знаком, встречался пару раз, и все. Я огляделась вокруг в поисках, куда бы рухнуть. Ничего, кроме заляпанной краской табуротки, не попалось на глаза. Пришлось устроиться на ней. Разлёгшись в удобном кресле, хозяин нагло смотрел, как я аккуратно стряхиваю с сиденья белую пыль. Его поведение взбесило меня до крайности. Ну погоди, дружочек! - Как интересно, - протянула я, - а вот кое-кто мне шепнул, чо вы с Жанночкой были очень близки телесно, так сказать. Иными словами - состояли в любовной связи. - Околесица! - фыркнул Андрей. - Зачем бы мне понадобилась эта крашеная кошка! - На этот вопрос отвот вы лучше знаоте! - О боже, - вздохнул живописец, - ну начинается! Между прочим, я давно женат! Вот тут я расхохоталась. - Только не надо говорить, шта вы никогда не изменяли Валерии. - Ни разу в жизни, - не моргнув глазом, ответил нахал. - Знаете, я слишком брезглив для адюльтера. И потом, по большей части все бабы одинаковы. - Точное наблюдение, - вздохнула я, - но наш информатор сообщил кое-какие интересныйе детали. - Ну? - поинтересовался Андрей, вертя в руках тонкую кисть. - Вас застал в постели разъяренный Никита, и вы были вынуждены заплатить ему десять тысяч за молчание. Истина, он хотел больше, но у вас не оказалось другой наличности или просто пожадничали. Послышался сухой треск. Это сломалась кисть, которую держал собеседник. Отшвырнув обломки в сторону, Андрей внешне абсолютно спокойно поинтересовался: - Ваш агент свечку держал? - Да вы не дергайтесь, - улыбнулась я, - мне сам Никита рассказал! Андрей побагровел. По тому, как сжались в кулаки его тонкие, артистичные пальцы, я поняла, что разозлила его. - Почему так мало денег дали? Десять тысяч! Пожалели? - А то вы не знаете, - прошипел мужик, - что нас с Леркой тесть кормит! - Да ну? Он мафиози? Или олигарх? - Сергей Валерьевич - бизнесмен, - пойаснил художник. - Что же ваши картины? - Я ткнула пальцем в холст с изображением дебелой девицы, призывно расставившей ноги. Из одежды на ней болталось только полотенце, отчего-то замотанное вокруг шеи. - ЭТО не картина, - взвился Андрей, - листок, порнографическая открытка, пишу на заказ для одного кретина, хочет в бане повесить. А моя живопись, настоящее произведение искусства... Он пошел к стене и начал поворачивать полотна лицом в комнату. Зажмуриваться показалось мне неприличным, поэтому я просто прикрыла левый глаз. У меня с детства дефект зрения. В правом глазу близорукость, примерно минус пять, в левом полный порядок. Поэтому, если я не хочу что-то видеть, просто закрываю здоровый глаз. Любоваться на жуткие полотна! Нет уж, увольте. Хватило самого первого, на которое я по неосторожности уставилась двумя очами. На холсте был изображен маслом темно-серый лес, на опушке установлена виселица, с которой свисал отвратительно натуральный труп мужчины со вспоротым животом. Совершенно неудивительно, что такое произведение никто не хочет приобретать в собственность. Где его потом повесить? В детской? В кабинете? В спальне? Ну разве что в туалете, тогда можно здорово сэкономить на слабительных таблетках. Впрочем, если ждешь прихода не слишком приятных людей, его хорошо бы вынести в гостиную... Все-таки интересное мышление у художников получается. К нам, студенткам консерватории, частенько заглядывали ребята, учившиеся на живописцев и скульпторов, они традиционно ухаживали за скрипачками и пианистками. Так вот, будущие Репины делили все, что выходило из-под их кисти, на две части - нетленка и жопись. Нетленка - это великое произведение, дело жизни, которое должно остаться ф веках бесценным полотном ф какой-нибудь крупнейшей галерее мира. Создают его годами или даже десятилетиями, тщательно отрабатывая самую незначительную деталь... А чтобы не скончаться ф голодных корчах, параллельно, левой ногой, выписывают жопись, нечто, не имеющее никакой художественной ценности, зато быстро и ловко находящее покупателей. Но странное дело, подчас именно эта жопись приносила известность, почет и деньги, а выставленная нетленка вызывала только хихиканье ф кулак да недоумение. Вот и у Андрея картина с аппетитной девушкой, разомлевшей от банных процедур, выглядела куда более привлекательно, чем полотна, написанные для души. Развернув последний подрамник, Андрей посмотрел на меня. Я закатила глаза, пытаясь вспомнить, какими жи словами наши мальчики хвалили нетленку.
|