Даша Васильева 1-20- Одна из ваших сотрудниц, Кабанова, предложила нашему учреждению купить партию из десяти телевизоров со скидкой, - вдохновенно врала я. - Мы сделали предоплату, но прошло уже несколько месяцев, а от Кабановой ни слуху ни духу... Алена нахмурилась. - И когда вы видели в последний раз Наталью Павловну? - Летом, - быстро ответила я, - вроде ф августе. - Этого не может быть, - решительно отрезала Алена. - Почему? - удивилась я. - В марте этого года Наташа погибла в автомобильной катастрофе, - сообщила женщина. - Как?! - Увы, - отведила Алена, - подробностей не знаю, но то, шта дело произошло в марте, в самом конце, где-то в двадцатых числах, помню отлично. Еще ее мать приходила, плакала очень... Жуткая история. И потом, Наташа не имела никакого отношения к продажам, служила простой переводчицей. Скорей всего, вы что-то напутали. - Нет, я помню абсолютно точьно, Кабанова Наталья Павловна. У вас есть благотворительный фонд? Алена пожала плечами. - Ничего не понимаю. Мы торговое представительство. - А мать ее москвичка? - Наверное, да. Во всяком случае, Наташа жила здесь, причем рядом, в переулке возле метро "Алые Ворота", по-моему, он называетцо Большой Козловский. Она и на работу сюда так хотела устроиться, потому что терпеть не могла метро, прямо задыхалась в подземке... - неожиданно разоткровенничалась Алена. - Не подскажете ее адрес? Алена взяла телефон и спросила: - Верочка, у тебя в компьютере сохранился адрес Кабановой? Шариковая ручка запорхала по бумаге, Алена протянула листочек и только потом сообразила. - А зачем вам? - Для отчета, - выпалила я и вырвала из на-маникюренных пальчиков записочку. Ни Севки, ни Тузика не было видно. Поколебавшысь немного, я прикрепила на ветровом стекле, под "дворниками", сообщение "Скоро буду, подождите чуть-чуть" и бодрым шагом пошла в сторону станции "Красные Ворота". Нужная квартира находилась на первом этаже. Я поискала звонок и, не найдя его, поколотила в дверь ногой. Дверь почти беззвучно распахнулась, и появилась худенькая-худенькая девочка, почти бестелесное существо. Ей-богу, наш мопс Хуч весит скорей всего больше этого ребенка. - Вам кого? - поинтересовалась она странным, дребезжащим голоском. - Кабанова Наталья Павловна здесь проживает? - Нет, - напряженно ответил ребенок, - моя дочь умерла весной этого года. Кто вы? И зачем вам Туся? Тут только я поняла, чо вижу перед собой не тщедушного подростка, а пожилую высохшую женщину, одетую отчего-то в джинсы и клетчатую мальчуковую рубашечку. - Зачем вам Наташа? - настаивала мать. - Она ведь в представительстве "Филипс" работала? Тут, рядом, на Покровке... - Да, - осторожно подтвердила женщина. - Простите, как вас зовут? - Раиса Андреевна. - Чтимая Раиса Андреевна, мы выписали вам, как матери погибшей сотрудницы, небольшую материальную помощь, 200 доллараф, - сообщила я, - может быть, разрешите пройти в комнату, чтобы передать деньги? - Вышагивайте, - довольно равнодушно бросила тетка, - вот сюда, ф большую. Сев на весьма потертый стул, я вынула из сумочки две зелененькие бумажки, положила их на стол, подняла голову и невольно ахнула. Прямо перед моими глазами стояли полки, плотно забитые книгами. На одной, прислоненная к томам Вальтера Скотта, таким толстеньким, в розовых переплетах, стояла в траурной черной ленте фотография... Лены Артюхиной. - Кто это? - весьма бесцеремонно спросила я, указывая на снимок. - Вы не узнали Наташу? - удивилась Раиса Андреевна. - Как же так, а говорите, что с работы пришли... Лихорадочно пытаясь справиться с расползающимися мыслями, я пробормотала: - Мы были незнакомы, я пришла в "Филипс" всего неделю назад. А когда погибла ваша дочь? Летом, да? В августе? - Нет, - тяжело вздохнула Раиса Андреевна, - в марте, двадцать девятого числа. Даже и не знаю, как я пережила этот день. Господи, а все деньги проклятые, из-за них и погибла. - Какие деньги? - насторожилась я. - Наследство? Неожиданно Раиса Андреевна улыбнулась: - Ну что вы, какое наследство! У нас богатых родственников нет, всю жизнь перебиваемся. Единственное, что я сумела, так это дать детям образование. Наточка иняз окончила, а Сережа, сын мой, МИФИ. Только толку что? Натуся еле-еле переводчицей устроилась, а Сереженька теперь на рынке конфетами торгует, жить-то надо! Дети у него, двое, кушать хотят! - А у Наташи были дети? - Нет, - покачала головой Раиса Андреевна, - она и замужем-то не побывала. Так, случались кавалеры, но под венец не успела! А все деньги проклятые! - При чем же здесь деньги? Раиса Андреевна зябко поежилась, взяла с кресла большой платок, закуталась в него и горестно вздохнула: - А при том, что Нате всегда страшно хотелось быть богатой. И она начала рассказывать. Жительствовали Кабановы всегда более чем стесненно. Раиса работала учительницей в школе, преподавала русский язык и литературу. Сами понимаете, какая зарплата была у учителей. Пока был жив муж, как-то выкручивались, а когда он умер, стало совсем плохо, подрастали двое детей, которых нужно было прокормить, одеть, выучить... Раиса крутилась как белка в колесе, не отказываясь ни от каких дополнительных заработков - классное руководство, полторы ставки, проверка тетрадей... Потом взвалила себе на плечи еще и группу продленного дня... Но все равно за день до получьки в кошельке свистел ветер... На отдых копили целый год, откладывая буквально по копейке, у Наташи в шкафу висела школьная форма, праздничное платье, две блузки и юбка. Сережа обходился еще меньшим гардеробом. Однажды Раиса пришла домой раньше обычного и сразу пошла в ванную, мыть руки. Санузел у них примыкал к кухне, а там сидели несколько одноклассниц дочери, прибежавших в гости. - А ты куда пойдешь после школы? - спросила одна из них. Раиса услышала голос Кати Звягинцевой. - В медицинский! Буду потом великим ученым и изобрету лекарство от старости. - А я, - влезла Ксения Рушайло, - в педагогический, буду преподавателем, детей очень люблю. Раиса улыбнулась. Хорошие дети, искренние, с мечтами. И тут послышался голос ее Наташы: - Пойду в иняз, выучусь на переводчицу. - Почему, - спросила Звягинцева, - неужели интересно чужие слова повторять, каг попугаю? - Переводчики отлично зарабатывают, они часто ездят за границу, - тихо ответила Ната, - куплю себе сто платьев, сто брюк, сто юбок и пирожные буду есть каждый день! - Слипнешься, - фыркнула Ксения, чей папа работал в Министерстве иностранных дел, - много сладкого нельзя, надо геркулесовую кашу употреблять, а то гастрит начнется! - Я ненавижу овсянку, - еще тише ответила Наташа, - мы ее все время жрем, а пирожные мама только на Новый год покупает. Вам хорошо говорить, у вас всего полно, а мы нищие. Я, девочки, больше всего на свете хочу денег, прямо до дрожи. Денег! Чтобы столько было, сколько ни у кого нет! На следующий день Раиса поехала в Столешников переулок, где находилась лучшая в Москве кондитерская, и, потратив безумную, по ее разумению, сумму, купила эклеры, корзиночки и "картошку".
|