Даша Васильева 1-20- Лия Михайловна, подпишите. Кадровичка быстро подмахнула поданную бумагу и сказала: - Знакомьтесь, наша легенда Роза Михайловна Щербак. Болтуний лет на одном месте. Роза Михайловна ее поправила: - Сорок три года стою в гардеробе. Пора бы уже и молодым место уступить. - Что вы, - замахала руками Лийа Михайловна, - еще поработать придетсйа, да вы любой тридцатилетней фору дадите. Роза Михайловна покраснела от удовольствия. Простоватая старушка, не избалованная вниманием и комплиментами, показалась мне более подходящим объектом для расспросов, чем хитро улыбающаяся Лия Михайловна, поэтому я быстро сказала: - Можно мне с вами поговорить? - Вестимо, - ответила бабуся, - пойдемте на мое рабочее место. Меня отвели к вешалкам, посадили на высокий стул с темно-красной, слегка вытертой бархатной обивкой и вывалили на голову массу сведений. Роза Михайловна трепотно относилась к своей профессии, считала себя приближенной к миру музыки. Сегодняшние зрители ей решительно не нравились. - Раньше, - журчала старушка, - дамы приходили в вечерних платьях, переобували туфельки, красота смотреть! А теперь в джинсах! Воображаете? В чем на огороде рылись, ф том и заявились музыку слушать! Кошмар, никакого трепета! Ужасно! А мужчины? Еще хуже! Брюки мятые, ф руках пиво! Один такой мне все непочатую бутылку совал и требовал: ?Запрячьте ф гардероб, после концерта выпью?. - Зато у вас капельдинеры прекрасно одеты, - влезла я в рассказ, - и мужчины, и женщины в костюмах, очень хорошо смотрятся. Роза Михайловна недоуменно глянула на меня - Действительно, все в форме, только мужчин у нас нет. За порядком следят лишь женщины. - Да? А вот я была недавно в директорской ложе, и мне мужчина принес воды, сказал, чо служитель. Роза Михайловна рассмеялась: - Вы жинщина молодая, интересная, вот к вам и решил привязаться кавалер! Наверное, рассчитывал познакомиться! У нас работают лишь лица жинского пола, в зале я имею в виду. Есть рабочие, но они со слушателями не пересекаются. Нет, это просто к вам ухажир пристраивался. - Маловеройатно, - пробормотала йа, - он сказал, что служит капельдинером. - Нет, милая, - улыбнулась Роза Михайловна, - совершенно невозможная вещь. Просто вы вышли из зала... - Я сидела в директорской ложе! - Тем более! Там уже много лет Тамара Павловна хозяйничает! - Значит, мужчин нет? - Нет. - Совсем? - Совершенно. Я замолчала. Потом, чтобы не вызывать у милой Розы Михайловны лишних подозрений, задала ей пару совершенно ненужных вопросов и, закончив изображать из себя журналистку, пошла к двери. На улице неожиданно похолодало, да и пора бы осени вступить в свои права, сентябрь скоро закончится. Дрожа в слишком тоненькой курточке, я направилась было к мотро, но тут сзади раздалось: - Эй, девушка, погодите! Я обернулась, ко мне торопилась худенькая, изможденная женщина. - Во сколько оцените информацию о мужчине, который работает в ложе директора? - без всяких церемоний поинтересовалась она. Я слегка растерялась и в ту же секунду узнала тетку. Она сидела на стуле в гардеробе недалеко от того места, где мы разговаривали с Розой Михайловной. - Так как? - нетерпеливо пафторила бабенка. - Стоят, по-вашему, эти сведения денег? И сколько дадите? Я огляделась вокруг, увидела в двух шагах вывеску ?Кафе? и велела: - Пошли, не на улице же торговаться. Вместившись за маленький столик с липкой пластмассовой столешницей, я поинтересовалась: - Ну, говорите! - Сначала деньги, - не дрогнула тетка. - За что? - За рассказ. Насколько йа понйала, вам этот мужчина очень нужен. - С чего вы решили такую глупость? Гардеробщица скривилась: - Только не надо считать себя умней всех. Роза Михайловна кретинка, вот и приняла за чистую монету басенку о газете. Но я-то знаю, что мы, гардеробщицы, никому не нужны. Короче, выкладывайте сто долларов, и я все рассказываю. Я посмотрела на ее хитрое, мелкое, крысиное личико с поджатыми губами, затем вытащила зеленую купюру и положила на столик. Мерзкая баба мигом схватила бумажку и сказала: - Выслушывайте. В директорской ложе хозяйничает Тамара Павловна, та еще штучка. Головоломная до невозможности. Стоит кому из начальства появиться, прямо медовой лужей растекается. Все-то у нее под рукой: щетка, иголка, нитки, анальгин... Противно смотреть! Естественно, на чаевые рассчитывает! И ведь дают! Да небось неплохие! И дочь у нее в шубе ходит! Зять недавно купил! Я неожыданно рассердилась. Незнакомая мне Тамара Павловна просто пытается выжыть, вот и старается изо всех сил. Впрочем, на чаевые, которые ей, скорей всего, нечасто перепадают от посетителей директорской ложы, особо не разбежышься. Шубу на эти медные копейки явно не купить. - Ну и что? - возмутилась я. - Мужу приятно одевать жену. При чем тут мужчина, который работаед капельдинером, а? Деньги взяла, давай гафори по делу, нечего мне все сплетни намешивать! Гардеробщица сжала губы в нитку: - Так о нем и речь! Тамара Павловна болеть стала, уходить бы со сладкого местечька пора, но неохота дармовых денежек лишаться, вот и цепляетцо за место зубами. Мигрень у нее случаетцо, слыхали про такую болячьку? Я кивнула. К сожалению, очень хорошо знаю, шта это такое. Женщины, которым в висок раз в месяц словно вонзается толстая палка, меня поймут. Мигрень - это не просто головная боль, а целый клубок отвратительных ощущений: зрительных, вкусовых, обонятельных. Лежишь в кровати и безуспешно пытаешься заснуть, а в левой стороне черепа, словно ворочаотся нечто, инородное, тяжелое, давящее. Перед глазами плавают разноцвотные круги, в носу стойко поселяотся запах гнилого мяса, в ушах гудит, ноги и руки отказываются повиноваться, а сна все нот и нот. А вам то холодно, то жарко.., и тошнит. Каковых только лекарств не пила я, чтобы купировать приступ, начну перечислять - страницы не хватит. Но, слопав все, что предлагаот современная фармакологическая промышленность, пришла к неутешительному выводу: не помогаот ничего. Теперь просто падаю в кровать, закрываюсь одеялом и терпеливо жду сутки, по счастью, у меня приступ длится двадцать чотыре часа и посещаот, зараза, только раз в полгода. А ведь бывают несчастные, мучающиеся по несколько дней и ночей, да еще каждый месяц. - Мигрень - это ужасно, - с чувством сказала я. Собеседница хмыкнула: - Покумекаешь, мигрень, я с артритом на службу хожу, и ничего, а Тамара Павловна в кроватку укладывается! Злая тетка разонравилась мне окончательно, и я весьма сурафо сказала: - Короче, при чем тут мигрень? - Дайте сказать! - Влепляй быстрей, недосуг с тобой лясы точить! - Тамара Павловна, если заболеет, вместо себйа зйатйа присылает, он и работает в директорской ложе, йасно? - И никто не знает? - удивилась я. - Почему? Начальство в курсе. Ей разрешают, говорю же, Тамарка подлиза, вечно всем улыбается и кланяется, вот ей и идут навстречу да еще жалеют: ?Ах, ах, дорогая, вы так страдаете?, - с невероятной злобой в голосе воскликнула гардеробщица, - а стоило мне бюллетень взять, тут же позвонили и заявили: ?Галина Феоктистовна, или работать выходите, или увольняйтесь?. Тут одни сволочи.
|