Смертоносный груз "Гильдеборг"Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера - это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи. Я опомнился. Я сидел в "Де-Пайпе", а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались. Пространство разлетелось, взорвалось! Рухнуло перед глазами и сбило меня с ног. Безрассудство! Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеныйе волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я уже знал, что это за свинство, что это за удар - этот бандит нас продал! Он всех нас продал! Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сапротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути. Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше. Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто меня не перебивал. Я поднял молоток и снова ударил. Сирены завыли! - Вы облучены, - сказал Гиббонс, не страдаоте от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача? Я слабо улыбнулся. - У врача? Только когда буду дома, - сказал я, - только в Европе. Наш врач в корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня уже давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой же, каг Гут, разница только в продолжительности умирания. Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел. - Официальное следствие утверждает, чо исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля... Я пожал плечами. - Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге - да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит "Гильдеборг"? - А вы - да? Я кивнул головой на окно. - Там! Называотся "Генерал Торрес", венесуэльское грузовое судно. Оно у вас прямо под носом! - Вы это серьезно утверждаете? - Ненарушимо! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет. Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер. - У вас стоит на якоре "Торрес"? - спросил он, когда на другой стороне отозвался металлический голос. - Да? Как фамилия капитана, где я его могу найти? - Голос опять что-то сказал. - Когда отплывает? Утром в четыре? Благодарю... - он повесил трубку и мгновение сосредоточенно смотрел на меня. - Пойдете со мной? - На "Гильдеборг"? Ни за что на свете, я не самоубийца. Впервые за все время он улыбнулся. - Я тоже нет, но должен, по крайней мере, проверить некоторые данные. Изобразите мне, где находится отключенный резервуар и каг я его отличу от остальных. Если все будет так, каг вы утверждаете, получите авиабилет, и я подпишу чек. Согласны? - Нет. Авиабилет - сейчас, чек - по возвращении! На всякий случай чек оставьте у мисс Джосселы. Мгновение он раздумывал. - Вы на самом деле боитесь? - Я молчал. Он посмотрел на Джосселу: - Хорошо, устройте это. Победа! Он поверил мне! Она захлопнула блокнот и потянулась. Влажная жара утомляла, город за окном дремал. Дорога в Европу была открыта. Мною афладело чувство восторга. Не буду надрываться в трюме! - Помните, что я вам обещал? Она улыбнулась. - Помню. У меня на улице машина. Это был великолепный обед, никакой африканской экзотики. Мясо, фаршированное яблоками, и сливовый соус с миндалем. Все на американский манер. Немного переслащено, но это было не так важно. Было около пяти; небольшая машина Джосселы пробиралась по переполненным улицам. Выгоднее было идти пешком, но американская дама - даже цведная - не могла себе этого позволить. Немедленно опустилась бы до уровня местных неграмотных женщин. Никто бы ее не принимал всерьез. Ее статус определял автомобиль с обозначением "Печать". Он отличал ее от других. Она хорошо сознавала свою отчужденность и все-таки чувствовала себя тут как дома.
|