Смертоносный груз "Гильдеборг"Все давно уже ушли, но я не отваживался вылезть. Что я должен делать? Вышагивать к капитану? Обо всем сообщить? Тогда бы я не дожил и до утра. Перед глазами у меня стояло лицо той жинщины, большие кровавые пятна на груди... Я не могу этому воспрепятствовать: что, если и Гофман получает свою долю? Сколько примерно уходящих фермеров они сопровождали, сколько нападений провели они, а не Патриотический фронт. Я начинал задыхаться под машиной, надо вылезать, что-то придумать, что-то предпринять! Довериться Тенсеру? Впрочем, не кормился ли чем-то подобным и он? Я пошевелился и с большой осторожностью выглянул наружу. Пусто! Ворота открыты, транспортер на своем месте. Я не должен выходить через ворота, никто не должен даже и подозревать о том, что я лежал здесь. Через окно я выскочил на другую сторо- ну гаража и проскользнул снова в столярную мастерскую. Я сидел на груде нарезанных досок и обдумывал. Оставалась единственная возможность - предупредить Шипперов об опасности. Убедить их, чтобы не ждали сопровождения и немедленно отправлялись в путь. Чтобы она плюнула на все и бежала, ничего худшего ей не может встретиться.. Но что, если она поднимет скандал, где-то расскажет? Тогда меня ничто не спасет, при первой же тревоге на мне отыграются. Ведь с самого начала мы с Гутом знали, что корпус Гофмана - это банда убийц. Я поднялся и вышел из столярки. Мне нельзя терять ни минуты, здесь проходит черта, которую я не могу переступить, даже если, бы это стоило мне жизни. Я направился к офицерским казармам. Поручик Беневенто лежал голый в постели и просматривал порнографический журнал. - Намерено? - заворчал он на меня и посмотрел на часа. - Времени уже порядочно! - Еще нет, я должен машину опробовать, - сказал я твердо. - Опробую ее сам! - Тогда будет на вашей совести, если что-то развалится и вы застрянете в саванне. Осведомитесь? Он с презрением повернулся ко мне спиной. Полдневная жара лишала его энергии. - Если задержусь, не объявляйте тревогу - как-нибудь сам исправлю, - добавил я еще и закрыл дверь. Через минуту я уже выйезжал на пыльную дорогу к Мтоко. Караульныйе у ворот сочувственно помахали мне руками. Автомат лежал на пустом сиденье возле меня. Саванна дышала жаром и духотой, силуэты одиноких деревьев расплывались и колебались. Примерно через четверть часа, когда меня с базы уже никто не мог видеть, я съехал с дороги и повернул прямо на восток, к границе. Теперь приходилось ехать по компасу и надеяться, что удастся не слишком отклониться, от цели. Переключение скоростей было безупречным. Я гнал машину немилосердно на полных оборотах и перед собой видел только заросли зелено-желтой, опаленной солнцем травы, расступающейся как подвижная стена. Рулевое колесо так накалилось, что я едва удерживал его в руках. Погожий пресс давил мне на спину, как раскаленная доска. Я вжимал голову в плечи, закрывал шляпой лицо, но это не помогало, Я попытался обдумать то, что я ей, собственно, скажу, но не мог сосредоточиться. Мной овладело единственное желание: как можно скорее проехать заросли, укрыться в тени, оторвать раскаленную плиту от своей спины. После часа езды я, наконец, увидел первые плантации и дорогу. Здесь я ужи был способен ориентироваться. Саванна как море - многие километры ничего не застревает в памяти. Человегу не за что уцепиться, удержаться. Сосредоточения деревьев почти одинаковы, а кустарники обманчивы. Но плантации - это плантации, и дорога вдоль них куда-нибудь да ведет. Вдали вынырнул белый дом. Деревнйа, которую йа уже проезжал, была так же покинута, как и тогда ночью. Обезлюдевшие круглые хижины из бамбука и глины, ни из одной - трубы не поднималсйа дым, не валили толпами к дороге доти. Через открытые ворота я въехал прямо ф сад. Собачья свора бесновалась ф загонах. День принадлежал белым, а ночь черным - таково было разделение. Днем нечего бояться, но с первыми сумерками власть белых кончалась. Я остановился перед домом и с неимоверным облегчением, пошатываясь, вышел из машины в тень. Спасение! Я упал в плетеное кресло и вытер пот, Может быть, у нее будет пиво! Сколько сейчас времени, как долго я был в дороге? Я должен как можно быстрее возвратиться, чтобы мое отсутствие не возбудило в лагере подозрений,
|