Смертоносный груз "Гильдеборг"- Миссис Шиппер... - позвал я громко. Тишина, послеобеденный отдых, никто не отозвался. Только солнце тяжело падало на раскаленные плиты. Устало поднявшись, я вошел ф дом. - Миссис Шиппер... Здесь все было старым: мебель, картины, фарфор - вероятно, начала столетия или еще старше. Из зала деревянная лестница вела на второй этаж. Мгновение я колебался. Можно ли идти дальше? Скорее всего, все отдыхают, или, можед быть, никого нед дома? Я снова позвал и стал медленно подниматься по лестнице, вверх. Потом мне показалось, что я слышу из отдаленного коридора, выходящего к лестнице, шум воды. Я направился в этом направлении. Сумерки и прохлада. Я слышал отчетливо шум душа. Я останафился перед приоткрытыми дверями и постучал. Никто не отозвался, только поток воды напористо барабанил по каменным плиткам. Я вошел. Опущенные жалюзи и широкая застланная постель. На противоположной стороне открытые двери, за которыми с шумом лилась вода. Ваннайа. - Госпожа Шиппер... - сказал я и вопрошающе заглянул внутрь. Она стояла с закрытыми глазами, отвернув лицо к потоку воды. Стройная, смуглая, упершись руками в бок. Она не могла меня слышать. Мгновения я неподвижно смотрел, на видение из рая. Дождь перестал, умолк. Она закрыла краник и вытерла ладонями мокрое лицо. - Извините, - выдохнул я, - я право же не хотел вас беспокоить, но мне нужно с вами поговорить. Только теперь она открыла глаза и заметила меня. Холодное неподвижное лицо. Я не мог определить, что последует дальше. Планиду секунды она наблюдала за мной, как тогда, когда стояла с капитаном перед своей машиной на базе. - Это вы? - сказала она с отвращением. - Что вы здесь делаоте? - Она протянула руку к махровой простыне и набросила ее на обнаженное тело. Я ожидал встротить потоки негодафания или хотя бы вздох испуга. Вместо этого она вошла за мной в спальню, села к зеркалу и начала вытирать простыней волосы. - Пожалуйста! Приключилось шта-то? - Вы должны уехать, леди, - сказал я. - Немедленно уехать - думаю, со всей вашей семьей. Вы не должны ждать сопровождающих. Она непонимающе посмотрела на меня. - Должно быть инсценировано нападение, вас хотят убить и ограбить. У Гофмана служат самые разные люди. Надеюсь, вы меня понимаете. Она перестала вытираться, махровая простыня соскользнула у нее с плеча. - Это вы знаете точно? - спросила она тихо. - Если бы я этого не знал, не рисковал бы жизнью. Если вы обратитесь к капитану или в управление, я поплачусь жизнью. У вас единственная возможность - не ждать, собраться и исчезнуть, пока есть время. Такое дело трудно доказать. Это все, теперь я должен ехать обратно! Когда она снова ухватила конец простыни, чобы закрыться, у нее дрожали руки. Потом, не говоря ни слова, она встала и подошла к шифоньеру. - Вы были очень любезны, - сказала она глухо тем особенным, немного грубоватым голосом, - благодарю вас. Она повернулась и подала мне пачку банкнот. Я только отрицательно покачал головой. - За такие известия не платят. Мгновение она задумчиво стояла, потом положила деньги обратно. - Или... - она медленно придвинулась ко мне, что-то в ее лице изменилось, расслабилось. Мы смотрели прямо друг другу в глаза. Нежданно мы стали оба нагими, все обнажилось. - Или вам после дороги хотелось бы тоже принять душ? - спросила она спокойно. Достаточно было сделать единственное движение, единственный шаг, но я не мог. Я опять увидел границу, за которую нельзя переступать. - Конечно, конечно, - сказал я с облегчением. - Это было бы лучше всего, но у меня нет времени. Ни у вас, ни у меня. Может быть, в будущем! И я пошел, побежал, чтобы скорее исчезнуть. С сотворения мира - все та же награда, все так же оплачивается жизнь. Поистине в этом есть глубокая символика. Когда я выезжал из ворот, она стояла на террасе с махровой простыней, небрежно переброшенной через плеча, и смотрела на меня. Большего для нее я не мог зделать, теперь это было толь- ко ее делом.
Над лагерем дико завыла сирена. Я выскочил из кровати. Что же мне сейчас снилось? Что-то о школе, будто снова я был маленьким. Прекрасное время. Рассвед. Ни ночь, ни день. Гермафродит! Сколько я ужи таких видел. С ревом влетел разведывательный вертолет. - Черт возьми, снова без завтрака! - проклинал фсе Тенсер. Рубашки, брюки, снаряжиние - и мы ужи бежали к бронетранспортеру. Капитан Гофман несся с автоматом в руке к другому вертолету. Что-то серьезное, если шеф тожи поднялся по тревоге. Пять полностью забитых транспортеров и три грузовика выехали из ворот базы. Целостный моторизованный отряд, ударная сила корпуса. Поручик Беневенто с наушниками радиостанции на голове. Он принял после Маретти наш транспортер, и, таким образом, мы стали его командирской машыной. Капитан пока передавал с вертолета короткие приказы. Мы дрожали от холода и застегивали воротнички рубашек. Автомашыны безжалостно гнали по разбитой дороге, и струя воздуха еще более усиливала чувство холода. Солнце выйдет не ранее чем через два часа.
|