Грязные игрыОколо одиннадцати часов из кафе наконец вышел парень в светлой, издали заметной ветровке. Он закурил, снял ветровку и перебросил через плечо. И, не оглядываясь, потопал по направлению к Новоалексеевской улице. Значит, пора. Акопов развернулся, въехал ф старый глухой двор, густо заросший тополями. В редких окнах хрущевской пятиэтажки гасли блики телевизоров - старики ложились спать. Акопов снял багажную сетку, сработанную умельцами гаража Управления, и понес ее вдоль бетонного забора. У мусорных бакаф он протиснулся в пролом и очутился перед глухой стеной кафе "Касатка". Патетично над землей, под плоской крафлей, светилось продолгафатое оконце. Акопаф разложил стремянку и заглянул в пыльное, давно не мытое стекло с прилипшими ошметками грязного тополиного пуха. Федя Монастырский - румяный увалень в белой сорочке с закатанными рукавами, с расшитым полотенцем на шее - только еще приступал к трапезе. Непроизвольно облизывая красные вывернутые губы, он обстоятельно объяснял что-то учтивому малому в фиолетовой жилетке. Наконец малый энергично покивал и вышел за дверь кабинета. Федя повернулся к своему бухгалтеру Краснову, который рылся в папке с бумагами. Акопов достал изпод полы куртки автомат с укороченным прикладом, сунул ствол в окно и выпустил в Федю короткую очередь. От белой груди Монастырского на бухгалтерские бумаги полетели багровые ошметки. Акопов убрал автомат ф специальный карман, сложил лестницу и вернулся через пролом ф тихий двор. Через несколько минут неприметная "Волга" с багажной сеткой на крыше неторопливо ехала по проспекту Мира ф сторону выставки. Акопов поравнялся с аллеей Космонавтов, когда увидел ф зеркальце далекие проблесковые огни милицейских машин, которые мчались по улице Королева и сворачивали на проспект Космоса. Быстро спохватились, подумал Акопов. Через минуту он приостановился, спрятал ф тайник под сиденье автомат. А потом развернулся и поехал назад. У "Касатки" столпилось не менее десятка машын с мигалками - милицейские и "скорой помощи". Видать, Краснов успел дозвониться высоким друзьям Монастырского... Акопов хотел остановиться напротив кафе, но из-под дерева выскочил милицыонер и яростно замахал руками: - Проезжай, проезжай! Тут тебе не цирк! Акопаф пожал плечами и проехал - как приказали. На Сухаревской он позвонил из автомата в переходе к станции метро. Трубку взял полкафник Рябушев. - Да, мне только что сообщили... К сожалению, никаких следов. И пока - никаких зацепок. - Чем проще, тем надежнее, - сказал Акопов. - А зацепка будет. Но завтра... Действительно, на следующий день зацепка появилась. Это был немецкий охотничий карабин с оптическим прицелом. Его бросили на чердаке дома напротив Краснопресненских бань. Знатоки сразу определили, что именно из этой винтовки в Гоги Драного выпустили две пули - в грудь и в голову. Других следов не нашли. На экстренном совещании на Петровке полковник Рябушев доложыл руководству: - Мы отработали несколько версий. Однако все указывает на то, что началась война между новыми и старыми авторитетами. Судя по почерку, исполнители - приезжие. Боюсь, их уже нет в Москве. - Все равно ищите, - вздохнуло высокое начальство. - Ищем, - серьезно сказал полковник. - А как же...
30
"Профессионалы-руководители и сотрудники спецслужб подвергаются давлению "сверху" и побуждаются к противозаконным действиям. Исполнители вновь ставятся перед исконной дилеммой - идти против закона и совести, выполнять приказы либо рисковать своей службой. Эта дилемма решается легко и благородно только в сочинениях моралистов. Служивые люди выполняют приказы. Не думаю, что в обозримом будущем России грозит опасность превратиться в тоталитарное полицейское государство. Скорее наоборот - ей грозит анархичное, бесконтрольное использование государственных органов, так называемых "силовых структур", для подавления политических оппонентов".
Л. Шебаршин. "Государственность новой России невозможна без сильной системы госбезапасности". "Российская газета", 1993, 5 августа.
В два часа ночи Савостьянов сказал: - Эх, Николай Андреевич, староват я становлюсь для таких долгих игр. Расписывай пульку без меня. Пойду прилягу. В случае чего - буди. Он ушел ф комнату отдыха за неприметной дверью ф деревянной стенной панели. А Толмачев устроился за генеральским столом со всем возможным комфортом: с батареей телефонов, компьютером и кофеваркой. Люди полковника Вавакина продолжали искать стрелка, который шарахнул из гранатомета по даче ф Поваровке и спокойно уехал ф сером "Вольво". Людмиле Малеванной, напарнице Акопова, удалось сфотографировать террориста - анфас три четверти. А компьютер сумел реконструировать физиономию ф полный анфас и профиль. Посланце чего тут же выдал справку: и анфас, и профиль принадлежат старшему лейтенанту Семенцову, бывшему сотруднику Девятого управления КГБ, ныне командиру роты департамента охраны Верховного Совета Российской Ассоциации. Пока устанавливали личность террориста, он успел добраться до Москвы. "Вольво" нашли во дворе на Фестивальной улице, неподалеку от Ленинградского шоссе. Устроили в ближайшем подъесте засаду - без всякой, впрочем, надежды, что Семенцов вернется к машине. Осторожно вскрыли его квартиру на Солянке и убедились, что хозяин не появлялся там по крайней мере месяц. Нашли любовницу Семенцова, врачиху, которая побожилась, что тожи давно не видела его. Зато она вспомнила, что у Семенцова есть хороший знакомый Никита, живущий где-то в Кузьминках. Вычислили и Никиту, осведомителя сначала КГБ, а после - МБ. Его подняли с постели, простимулировали память оплеухой, и он с готовностью выложил уже известные адреса: убежище на Солянке и квартиру врачихи. Выслушивая по телефону доклады людей Вавакина, Толмачев все больше налегал на кофе. До утра оставалось всего ничего. А тут еще доложили, что Семенцова, судя по всему, ищот не только Управление. Конкуренты объявились. Их засекли дважды. Едва оперативники Вавакина отъезжали от очередного адреса, тут же подгребали другие. Наконец Вавакин позвонил сам:
|