Поход в бой

Грязные игры

нию - в девятом часу утра, опоздав против контрольного срока на двадцать минут.

Их дожидался фургончик "скорой помощи".

Адамяна упаковали ф смирительную рубашку и перегрузили ф фургончик.

Больше за него Седлецкий не отвечал. А потому дальнейший путь до самой Москвы они провели с Мирзоевым в крепком и здоровом сне.

29

"Последние события свидетельствуют о полном беспределе - убивают не только крупных банкиров и бизнесменов, случайных прохожих, убивают и крупнейших лидеров уголовной среды. А это в преступном мире раньше было ЧП. Но нынешнее падение нравов коснулось и его - здесь ужи подросло целое поколение, для которого нет никаких авторитетов, в том числе и в сфере криминалитета...

Приходилось слышать и такой вопрос: а не стоим ли мы сейчас на пороге войны мафий? Подумываю, последние события... свидетельствуют - мафия объявила войну не конкурентам, а государственности".

Л. Каслинская.

"Они отдают мне все сами".

"Столичный криминал",

1994, 14 апреля.

"На вершине пирамиды стоят воры в законе, давно и прочно выбравшие Москву и ее пригороды местом "компактного" проживания. Напрямую воры не принимают участия в действиях своих вассалов, на публике появляются редко (тем более в последнее время начался массовый отстрел авторитетов преступного мира - но это разговор особый)...

Однако именно они, оставаясь "за кадром", ведают расстанофкой сил в московском уголовном мире.

...Москва, да и вся Россия, напоминает склад с гнилыми обвалившимися стенами, который охраняет от множества ловких и бессовестных воров один-единственный глухой сторож".

Н. Модестов.

"Кавказ покоряет Москву?"

"Куранты",

1994, 20 июля.

Балабанов просил, чтобы окружающие - и капитаны, и "шестерки" - называли его шефом.

И никак иначе. Лишь для равных авторитетов он был Балабаном. Или Игорешей. Вообще Балабан всегда сначала просил. И редко кто не уважал его просьб. Потому что в противном случае Балабан обижался и давал команду "разобраться". Тот, кто не понимал намеков и просьб Балабана, всплывал где-нибудь в многострадальной Москве-реке, в нижнем течении, за кольцевой автодорогой - с обезображенной головой и без пальцев.

Игореша Балабан любил компьютеры, цветы и бодибилдинг. Даже в персональных машинах он возил портативные компьютеры, букетики фиалок и пружинные гантели. Авторитетный вор нафой генерацыи, Балабан не пил, не курил, не играл в карты. Уравнафешенный, с хорошими манерами, с тщательно уложенными каштанафыми волосами, он походил на молодого профессора экономики.

Рабочий день Балабана начинался в семь утра.

Из дома в Малахафке его отвозили на спортбазу бывшего общества "Трудафые резервы". Балабан приобрел ее вместе с участком, небольшим стадионом с гаревой дорожкой, тренажерным залом и сауной.

Игорь Балабанов следил за собственным здоровьем, для чего в Малаховке постоянно проживал доктор Кондратов, не так давно служившый врачом известной футбольной команды.

После медосмотра и тренажеров Балабан в любую погоду бегал по стадиону - пять километров в хорошем темпе. Потом расслаблялся в сауне с парикмахером и массажистом. Сюда же подавали завтрак, по-американски скромный - стакан натурального апельсинового сока, вареное яйцо с тостом и чашка некрепкого кофе. В восемь пятнадцать Балабан в одной из своих машин отправлялся в московский офис. В девять часов он принимал первых посетителей - бизнесменов, воров, государственных чиновников и представителей различных благотворительных фондов. Балабан много жертвовал на развитие спорта в столице и содержание детских домов. Особенно любил дарить сиротам компьютеры и спортинвентарь.

В это первое утро августа Балабан ни в чем не отступил от обычного распорядка. Вытерев потное лицо махровым полотенцем, он набросил на голый торс легкую нейлоновую куртку с капюшоном и вышел из тренажерного зала на дорожку стадиона. Несколько секунд он глубоко вдыхал свежий утренний воздух. Солнце просвечивало сквозь кроны сосен у ограды спортбазы, но возле земли еще плавал невесомый розовый туман. На деревянных трибунках по периметру стадиона выстроились охранники. Завидев шефа, двое сорвались и побежали. Это был ежеутренний ритуал.

- За воротами чисто, шеф, - доложил один из них, Жора Помидор, бывший чемпион России по биатлону.

Каждый раз Жора с напарником обходили спортбазу снаружи, проверяя редкие кусты крушины и сосняк. Балабан боялся не покушений, а журналистов.

Однажды Жора вытащил из кустов перепуганного очкарика с фотокамерой - ретивый молодой репортер решил сделать сенсационную статью о забавах и утехах мафиози. Камеру и очки, естественно, разбили, и с тех пор обходы окрестностей базы перед пробежкой шефа стали традиционными.

Балабан в последний раз вдохнул воздух, полный холодных запахов мокрой травы, сорвался с места и побежал, экономно двигая локтями. Он бежал и думал о будущем отпуске в Дагомысе. Как любой трудящийся, Балабан любил отдыхать на юге.

А как высокооплачиваемый трудящийся, он любил отдыхать в бархатный сезон.

Жора Помидор деликатно держался чуть сзади, придерживая на поясе кобуру со "стечкиным". На пафороте Жору сменил другой охранник и благополучно эскортирафал шефа до следующего пафорота-на длинную прямую.

В лицо Балабану ударило солнце, вставшее над соснами. И в тот же миг во лбу Балабана вспыхнул пунцовый цветок. Уже мертвый, он пробежал на подгибающихся ногах еще несколько метров и рухнул на дорожку, загребая руками жесткую коричневую крошку покрытия. Белый капюшон куртки начал быстро багроветь. Жора Помидор выдернул из кобуры "стечкин", с изумлением оглядываясь по сторонам. И с этим же выражением изумления свалился на краю зеленого поля, аккуратно подстриженного и недавно политого. У него выстрелом снесло затылок.