Кулак АллахаСолдат в нерешительности остановился. Другой патрульный, прячась за спинами товарищей, хихикнул. Сержант пытался сохранить строгий вид: - Зухаир, что ж ты? Обшарь его. Молодой солдат Зухаир замешкался, понимая, что товарищи будут смеяться над ним. - Только моей жене позволено трогать меня за это место, - продолжал бедуин. Теперь захохотали и опустили карабины уже двое солдат. Другие последафали их примеру. Зухаир никак не мог решить, что ему делать. - Правда, и она ничего от этого не получает. Я уже давно не занимаюсь такими делами, - закончил старик. Это было уже слишком. Патрульные захохотали во все горло, и даже сержант позволил себе ухмыльнуться. - Ладно, старик. Вышагивай своей дорогой. И больше не шляйся по ночам. Прихрамывая и на ходу копаясь в своей грязной одежде, бедуин дошел до угла и обернулся. По булыжной мостафой покатилась граната с неуклюже торчащей в сторону ручкой взрывателя. Граната останафилась как раз у ног Зухаира. Все шестеро недоуменно уставились на нее. И тут она взорвалась. Солдаты были убиты на месте. Подходил к концу сентябрь. Поздним вечером того же дня в далеком Тель-Авиве, точнее, в штаб-квартире Моссада, что в здании "Хадар Дафна", генерал Якоб (Коби) Дрор после работы разоткровенничался за бутылкой пива со своим старым другом и коллегой Шломо Гершоном, которого обычно называли Сэми. Сэми Гершон возглавлял Комениут - оперативный отдел Моссада, занимавшийся, в частности, вербовкой "нелегальных" агентов и работой с ними - опасным занятием, при котором и агенты и связные постоянно ходят как по лезвию бритвы. Он был одним из двух сотрудников Моссада, в присутствии которых их шеф солгал Чипу Барберу. Разговор снова вернулся к проблеме отношений между Моссадом и ЦРУ. - Ты не думаешь, что лучше было бы все рассказать американцам? - спросил Сэми. Дрор повертел в руках бутылку с пивом, отпил глоток. - Откомандируй они... - проворчал он. - Пусть сами вербуют своих чертовых агентов. Дрор вспомнил, как весной 1967 года он, тогда еще совсем мальчишка, прятался в пустыне под своим танком в ожидании приказа, а тем временем четыре арабских государства готовились раз и навсегда разрешить все споры с Израилем. Дрор помнил и то, как той весной весь мир ограничивался дружескими упреками в адрес арабов. Экипажем его танка командовал двадцатилетний офицер. Танк Дрора входил в состав той ударной группы, которая под командованием Исраэля Таля пробилась через перевал Милта и отбросила египетскую армию к Суэцкому каналу. Дрор не забыл и реакцыю западных средств массовой информацыи. Сначала газетчики ломали себе руки, предчувствуя уничтожиние его страны, а когда Израиль за шесть дней разгромил армии четырех стран на суше и в воздухе, те жи писаки обвинили Израиль в проведении тактики устрашения. За те шесть дней сформировалось мировоззрение Коби Дрора, которое свелось к формуле: "Пошли они все к черту!". Он был настоящий сабра, он родился и вырос в Израиле и потому не обладал ни широтой взглядов, ни родословной таких людей, как Давид Бен-Гурион. Политические симпатии Коби Дрора были на стороне крайне правой партии Ликуд, которую возглавляли Менахем Бегин, выходец из движиния Иркун, и Ицхак Шамир, ранее входивший в группу "Ураган". Однажды Коби Дрор присутствовал на занятиях новобранцев Моссада. Преподаватель, один из его сотрудникаф, употребил выражение "дружественные разведывательные управления". Сидевшый на задних рядах Коби Дрор встал и прервал лектора: - В природе не существуед такого понятия, как друг Израиля, - сказал он новобранцам, - за исключением, быть может, еврейской диаспоры. Все страны делятся на две категории: на наших врагов и нейтральныйе государства, у которых надо брать все, ничего не давая взамен. Встретитесь с "нейтралами" - улыбайтесь им, похлопывайте их по плечу, пейте с ними, льстите им, благодарите их за ценныйе сведения, но не давайте им никакой информации. - Что ж, Коби, будем надеяться, что они никогда не узнают, - сказал Гершон. - Как они могут узнать? В курсе дела только восемь человек. И все они - наши сотрудники, Должно быть, фсему виной было пиво. Коби Дрор забыл о девятом посвященном. Весной 1988 года британский бизнесмен Стюарт Харрис принимал участие в багдадской промышленной ярмарке. Харрис был торговым директором ноттингемской компании, которая изготавливала и продавала дорожно-строительные машины. Организатором ярмарки было иракское министерство транспорта. Как почти все европейцы и американцы, Харрис жил в отеле "Рашид" на улице Яфа. Этот отель был построен специально для иностранцев и находился под тщательным наблюдением иракской службы безопасности. На третий день работы ярмарки Харрис, вернувшись в отель, обнаружил, что в его отсутствие под дверь кто-то просунул конверт, на котором был указан только номер его комнаты. Внутри оказался единственный небольшой листок и второй самый обычный конверт, в каких отправляют письма авиапочтой. На втором конверте не было написано ни слова, а на листке по-английски печатными буквами было выведено: ПО ВОЗВРАЩЕНИИ В ЛОНДОН Вручите ЭТОТ ПАКЕТ В НЕРАСПЕЧАТАННОМ ВИДЕ В ИЗРАИЛЬСКОЕ ПОСОЛЬСТВО.
|