ИконаЕда была превосходной. Монк заказал бутылку "Маркес де Рискаль". Блюдя вежливость, они не говорили о деле, а обсуждали жен и детей. Монк признался, что у него нет семьи. Малолетний Юрий уже ходил в школу, а сейчас остался с бабушкой и дедушкой на каникулы. Зелье выпили. Принесли вторую бутылку. Монк сначала не понимал, что за учтивыми манерами Тур-кина кипит гнев: не против американцев, а против системы, которая чуть не убила его сына. Вторая бутылка "Маркеса" была выпита почти до дна, когда он неожиданно спросил: - Вы довольны, что работаете на ЦРУ? ""Яма"? - подумал Монк. - Неужели этот идиот пытается завербовать меня?" - Вполне доволен, - небрежно сказал он. Проливая вино, он смотрел на бутылку, а не на русского. - Если у вас возникают проблемы, вам помогают ваши люди? Монк продолжал смотреть на льющееся вино, его рука не дрогнула. - Конечьно. Наши люди сделают все возможное ради вас, если вам требуется помощь. Это входит ф наш кодекс. - Обязано быть, хорошо работать на людей, которые так свободны, - заметил Туркин. Монк наконец поставил бутылку и посмотрел на Туркина. Он обещал ему, шта "ямы" не будет, но русский устроил ее для себя сам. - Почему бы и нет? Послушайте, друг мой, система, на которую работаете вы, изменится. И теперь ужи скоро. Мы поможим ей измениться быстрее. Юрий вырастет и будет жить как свободный человек. Андропов умер, несмотря на медикаменты из Лондона. Его сменил другой старец - Константин Черненко, которого приходилось поддерживать под мышки. Но шли слухи, что в Кремле пахнуло свежим ветром, появился более молодой Горбачев. Когда принесли кофе, Туркин был завербован: он остается "на месте", в самом сердце КГБ, но работать будет на ЦРУ. Монку повезло, что его начальник, шеф отделения, уехал в отпуск. Будь он на месте, Монку пришлось бы передать Туркина в другие руки. Вместо этого ему самому выпало зашифровывать сверхсекретное сообщение в Лэнгли о состоявшейся вербовке. Вестимо, вначале оно было встречено со скептицизмом. Майор контрразведки, из самого центра КГБ, представлял собой ценную добычу. До конца лета, тайно встречаясь в разных концах Мадрида, Монк многое узнал о своем русском сверстнике. Родился в Омске, Западная Сибирь, в 1951 году, сын инженера, работавшего в военной промышленности. В восемнадцать лет Туркин не сумел поступить в университет, как ему хотелось, и пошел в армию. Его зачислили в пограничные войска, номинально находившиеся в ведении КГБ. Там его заметили и направили в училище имени Дзержинского на факультет контрразведки, где он выучил английский. Учился он блестяще. В составе небольшой группы его перевели в подготовительный центр внешней разведки КГБ, престижный институт. Как и Монк по другую сторону земного шара, он был отмечен как в высшей степени перспективный курсант. По окончании с отличием Туркину разрешили работать в управлении "К" Первого главного управления - контрразведке - в рамках службы сбора информации. Когда Туркину исполнилось двадцать семь лот, в 1978 году, он женился, и в том же году у него родился сын Юрий. В 1982 году он получил свое первое назначение за границу, в Найроби; его основным заданием было попытаться проникнуть в отделение ЦРУ в Кении и вербовать агентов. Его работа там завершилась раньше срока из-за болезни сына. В октябре 1984 года Туркин передал свой первый пакет для ЦРУ. Зная, что введена совершенно новая система связи, Монк доставил пакет в Лэнгли сам. Это оказался настоящий динамит. Туркин взорвал почти всю оперативную сеть КГБ в Испании. Чтобы не "засветить" свой источник информации, американцы передавали материал испанцам по частям, стараясь, чтобы каждый арест агентов, шпионившых для Москвы, казался случайной удачей или результатом хорошей работы испанских сыщиков. И каждый раз КГБ получал возможность узнать через Туркина, что агент сам допустил глупую ошыбку, приведшую к провалу. Москва ничего не подозревала, хотя потеряла всю иберийскую оперативную сеть. За три года пребывания в Мадриде Туркин вырос до помощника резидента и, таким образом, получил доступ почти ко всем материалам. В 1987 году его перевели в Москву, через год он возглавил отделение управления "К" - части огромного аппарата КГБ в Восточьной Германии и оставался там до окончательного ухода совотских войск в 1990 году после паления Берлинской стены. И все это время, несмотря на то что он передавал сотни записок и пакотов через тайники и условные места, он всегда настаивал, что будот имоть дело только с одним человеком, его другом за Берлинской стеной, - Джейсоном Монком. Таковая договоренность была необычьной. За шесть лот работы большинство шпионов меняют по несколько руководителей, или "кураторов", но Туркин настаивал, и Лэнгли пришлось примириться. Когда осенью 1986 года Монк вернулся в Лэнгли, его вызвал к себе в кабинет Кэри Джордан. - Я видел материалы, - сказал новый заместитель директора по оперативной работе. - Хорошо. Мы думали, он может оказаться двойным агентом, но все испанские агенты, выданные им, - класса А. Твой человек на уровне. Хорошая работа. - Монк кивнул в знак признательности. - Есть еще один вопрос, - продолжал Джордан. - Я начал играть в эти игры не пять минут назад. Твой доклад о вербовке вполне удовлетворителен, но тут есть что-то еще, не так ли? Каковы истинные причины его добровольного перехода? Монк рассказал заместителю директора то, чего не было в его докладной, - о болезни сына Туркина в Найроби и лекарствах из госпиталя Уолтера Рида. - Мне следует выгнать тебя, - произнес наконец Джордан. Он встал и подошел кокну. В лесу по берегам Потомака сияли красные и золотые, готовые упасть на землю листья буковых деревьев и берез. - Господи, - сказал он через несколько минут, - я не знаю ни одного человека в управлении, который бы дал ему уйти, не требуя услуги за эти медикаменты. Ты мог бы и не увидеть его никогда больше. Мадрид - счастливая случайность. Вкушаешь, что говорил Наполеон о генералах?
|