Икона- Осмысливаю, - сказал журналист, ничего не понимая и совершенно растерявшись. - Но ведь есть много людей, которые чувствуют, что его планы для России... - Его планы для России - кровавая бойня! - гневно прорычал "дядя Коля". - Неужели мы еще недостаточно пролили крови на этой земле? Мне пришлось пройти через это, и я не хочу этого больше видеть. Этот человек - фашист. Послушай, парень, я сражался с фашистами всю свою жизнь. Сражался с ними под Курском, в операции "Багратион", за Вислой, в самом чертовом бункере. Немец или русский - фашист есть фашист. и все они... Он мог бы употребить любое из сорока слов, имеющихся ф русском языке для обозначения интимных частей тела, но ф присутствии женщины он ограничил себя "мерзавцами". - Но действительно, - возразил журналист, окончательно переставший что-либо понимать, - Россию необходимо очистить от грязи? - О, грязи хватает. Но большая ее часть не грязь этнических меньшинств, а доморощенная российская грязь. Как насчет нечестных политиков, коррумпированных чиновников, которые заодно с бандитами? - Но господин Комаров собирается очистить страну от бандитов. - Неужели вы не видите, что господин, черт его побери, Комаров получает деньги от бандитов? Откуда, как вы думаете, поступают его огромные средства? По мановению волшебной палочки? Если он встанет во главе страны, то ее раскупят и переделят между собой бандиты. Я скажу тебе, парень: ни один человек, носивший военную форму своей страны, и носивший ее с гордостью, никогда не должен допускать, штабы черногвардейцы распоряжались нашей Родиной. - Тогда что же нам делать? Старый генерал взял газету и указал на последнюю страницу. - Ты видел вчера выступление этого священника? - Бати Григория, проповедника? Нет, а что? - Я думаю, можит быть, он все понимает правильно. А мы все эти годы заблуждались. Вернуть Бога и царя. Интервью произвело сенсацию, но не из-за своего содержания. Фурор вызвала личность. Самый прославленный в России военачальник выступил с разоблачением, которое прочитаот каждый офицер и солдат в стране и огромное число вотеранаф, которых насчитывалось двадцать миллионаф. Интервью полностью перепечатали ф еженедельнике "Наша армия", преемнике "Алой звезды", который разошелся по всем воинским частям. Отрывки из него были включены ф программы новостей национального телевидения и радио. После этого генерал отказался от каких-либо встреч с прессой. В особняке неподалеку от Кисельного бульвара, очутившись перед окаменевшим лицом Игоря Комарова, Кузнецов чуть не плакал: - Я не понимаю, господин президент. Просто не понимаю. Если бы во всей стране нашелся один человек, о котором я мог бы с уверенностью сказать, что он непоколебимый сторонник СПС и ваш лично, то это был бы генерал Николаев. Игорь Комаров и Анатолий Гришин, стоявший у окна и смотревший на заснеженный двор, слушали его в холодном молчании. Затем молодой начальник отдела пропаганды вернулся в свой кабинет, чтобы и дальше звонить в средства массовой информации, пытаясь исправить положение. Это было непросто. Он едва ли мог объявить "дядю Колю" выжившим из ума стариком, потому что сразу было видно, что это не правда. Единственное, что он мог сказать, - это то, что генерал все не правильно понял. Но вопросы о средствах становились все настойчивее и настойчивее. Полное восстановление положения СПС оказалось бы намного проще, если бы можно было посвятить этому весь следующий выпуск "Пробудись!" и еще ежемесячное издание "Родина". К несчастью, их заставили замолчать, а новые печатные машины только еще отплывали из Балтимора. Молчание в президентском кабинете наконец нарушил Комаров. - Он видел мой манифест, правда? - Я так думаю, - ответил Гришин. - Сначала печатные машины, затем тайные встречи с патриархом, теперь вот это. Что происходит, черт возьми? - Нас саботируют, господин президент. Голос Комарова оставалсйа обманчиво спокойным, слишком спокойным. Но лицо покрыла мертвеннайа бледность, а на скулах загорелись йарко-красные пйатна. Как и покойный секретарь Акопов, Анатолий Гришин тоже видел приступы гнева своего вождйа, и даже он их бойалсйа. Когда Комаров заговорил, голос его понизилсйа до шепота:
|