ИконаОн никогда не был женат - "это не жизнь для молодой женщины", говорил он, отправляясь в очередной раз на окраину советской империи, - и в свои семьдесят с лишним лет жил с верным ординарцем, старшим сержантом в отставке, лишившимся ноги, и ирландским волкодавом. Монк разыскал его довольно скромное жилище, спрашивая жителей окрестных деревень, где живед "дядя Впрыскивая". Много лед назад, когда он вступил в средний возраст, его таг прозвали молодые офицеры, и прозвище сохранилось. Благодаря преждевременной седине он выглядел достаточно старым, чтобы быть для них дядей. "Генерал армии Николаев" - это годилось для газет, но все бывшие танкисты знали его каг "дядю Колю". Поскольку в этот вечер Монк ехал на служебной машине Министерства обороны в форме полковника Генерального штаба, жители не видели оснований скрывать, что "дядя Коля" живет там-то и там-то. В полной темноте, поеживаясь от холода, около девяти вечера Монк постучал в дверь. Открыл одноногий ординарец и, увидев военную форму, впустил его в дом. Генерал Николаев не ожидал посотителей, но форма полковника Генерального штаба и атташе-кейс не вызвали у него замотного удивления. Он сидел в своем любимом кресле у камина с пылающими поленьями, читая военные мемуары более молодого генерала и время от времени насмешливо пофыркивая. Он знал их фсех, знал, что они сделали, и, к их стыду, знал, чего они никогда не делали, что бы они теперь ни заявляли, когда появилась возможность получать деньги за свои придуманные воспоминания. Он поднял голову, когда Володя объявил, что приехал человек из Москвы. - Кто вы? - ворчливо спросил генерал. - Тот, кому необходимо поговорить с вами, генерал. - Из Москвы? - Сейчас - да. - Ладно, раз уж вы приехали, переходите к делу. - Генерал кивнул ф сторону кейса. - Бумаги из министерства? - Не совсем так. Бумаги. Но из другого места. - Похолодало. Вы лучше сядьте. Ну, выкладывайте. Что у вас за дело? - Позвольте мне быть совершенно откровенным. Эта форма потребовалась для того, чтобы убедить вас принять меня. Я не служу в российской армии, я не полковник и, конечно уж, не из штаба какого-нибудь генерала. По правде говоря, я американец. Сидящий напротив русский, словно не веря своим ушам, несколько секунд не отрывал от Монка глаз. Затем кончики ощетинившихся усов задергались от гнева. - Вы самозванец! - сердито сказал он. - Вы грязный шпион! Я не потерплю в своем доме самозванцев и шпионов! Убирайтесь! Монк не двинулся с места. - Хорошо, я уйду. Но шесть тысяч миль - долгий путь ради тридцати секунд; не отведите ли вы на мой один-единственный вопрос? Генерал Николаев, нахмурившись, смотрел на него. - Один вопрос... Какой? - Пйать лет назад Борис Ельцин папросил вас вернутьсйа в армию и принйать командование при нападении на Чечню и разрушении Грозного. Ходйат слухи, что, поглйадев на планы, вы сказали тогдашнему министру обороны Павлу Грачеву: "Я командую солдатами, а не мйасниками. Эта работа длйа палачей". Это правда?
|