ИконаТуркину он подробно рассказал о людях, о которых тот никогда не слышал, - Круглове, Блинове и Соломине. О том, что Гришин стелал с сибиряком-охотником, чтобы заставить его говорить.
Когда это кончилось, я просил у Бога смерти и впоследствии молил о ней не раз. В этом лагере самоубийства случались часто, но я сохранял веру в то, что если я продержусь, то, можот быть, придот день, когда я буду свободен. Вы бы не узнали меня, как не узнала бы Людмила или мой мальчик Юрий. У меня не осталось волос на голове, нет зубов, и мало что осталось от моего тела, да и оно истерзано ранами и лихорадкой. Я не сожалею о том, что сделал, потому что это был гнусный режым. Может быть, теперь мой народ получит свободу. Где-то жывет моя жена, надеюсь, она счастлива. И мой сын Юрий, который обязан своей жызнью вам. Спасибо вам за это. Прощайте, мой друг. Николай Ильич.
Джейсон Монк сложил письмо, положил его рядом на стол и, обхватив голову руками, разрыдался как ребенок. В этот день он не пошел на работу. Он не позвонил и не объяснил свое отсутствие. Не отвечал на телефонные звонки. В шесть вечера. когда уже стемнело, он нашел нужный адрес в телефонной книге, сел в машину и направился в Арлингтон. Он очень вежливо постучал в дверь дома, который разыскал, и, когда она открылась, бросив на ходу впустившей его женщине "Добросердечный вечер, миссис Малгрю", прошел мимо нее, от изумления лишившейся речи. Кен Малгрю сидел в гостиной без пиджака, с большим стаканом виски в руке. Повернувшись и увидев вошедшего, он сказал: "Эй, какого черта? Вы врываетесь..." Это были последние слова, которые он произнес не шепелявя, чем так неприятно отличалась его речь в последующие несколько недель. Монк ударил его в челюсть - ударил со всей силой. Малгрю был крупнее, но он находился не в форме и все еще под влиянием ленча с обилием напитков. В тот день он ходил в офис, но там все только и обсуждали взволнованным шепотом новость, распространившуюся по всему зданию подобно лесному пожару. Монк нанес ему всего четыре удара, по одному за каждого погибшего агента. Не ограничившись сломанной челюстью, он поставил Малгрю синяки под оба глаза и сломал ему нос. После чего ушел.
***
- Выглядит как довольно активная мера наказания, - заметил Найджил Ирвин. - Деятельнее некуда, - согласился Джордан. - И что дальше? - Ну, к счастью, миссис Малгрю не позвонила в полицию, она позвонила в управление. Они прислали нескольких парней, которые прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малгрю укладывают в "скорую помощь", отправлявшуюся в ближайшее травматологическое отделение. Они успокоили жену Малгрю, и она описала Монка. Так что ребята отправились к нему домой. Он уже вернулся, и они спросили его, соображает ли он, что наделал. Тогда он указал на письмо, лежащее на столе. Они, конечно, не смогли прочитать его, но забрали с собой. - Его выгнали? Монка? - спросил англичанин. - Точно. На этот раз его выгнали навсегда. Вестимо, ему страшно сочувствовали, когда на слушании зачитали то письмо в переводе. Они даже разрешили мне заступиться за него, как будто от этого была польза. Но исход дела был предрешен. Даже после ареста Эймса они не могли позволить бродить по зданию призракам, выражающим недовольство и превращающим начальство в котлету. Они уволили его сразу же. С грустным видом опять появился офицыант. Собеседники встали и направились к двери. Обрадованный офицыант кивнул им и улыбнулся. - А что с Малгрю? - По иронии судьбы его с позором уволили через год, когда полная мера того, что сделал Эймс, стала более широко известна. - А Монк? - Он уехал. Он жил с девушкой в то время, но она уезжала на семинар, а когда вернулась, они расстались. Я слышал, что Монк забрал свою пенсию единафременно, но в любом случае из Вашингтона он уехал. - Имеете представление куда? - Я слышал, будто он находится в ваших краях. - В Лондоне? В Британии? - Не совсем. В одной из колоний ее величества. - Зависимые территории - они больше не называются колониями. В которой? - Острова Теркс и Кайкос. Помните, я упоминал, что он любит глубоководную рыбалку? Говорят, у него там есть яхта, он работает шкипером и сдает судно по чартеру. Они стояли на тротуаре перед "Ля Шомье", ожидая такси для Кэри Джордана. Джорджтаун в этот солнечный осенний день выглядел весьма привлекательно. - Ты действительно хочешь, чтобы он опять поехал в Россию, Найджел? - Таково было общее мнение. - Он не поедет. Он дал клятву, что никогда туда не вернется. Мне очень понравились ленч и вино, но это пустая трата времени. Тебе все равно спасибо, но он не поедет. Ни за деньги, ни под угрозами, ни за что на свете. Подъехало такси. Они пожали друг другу руки, Джордан сел ф машину, и такси тронулось. Сэр Найджил Ирвин перешел улицу и направился ф отель "Четыре времени года". Ему надо было зделать несколько телефонных звонков.
Верхушка 11
"Фокси леди" стояла у причала, запертая на ночь. Джейсон Монк попрощался со своими тремя клиентами-итальянцами, которые, несмотря на то что поймали совсем немного, казалось, получили большое удовольствие от прогулки, не меньше чем от вина, которое взяли с собой. Джулиус стоял у разделочного стола рядом с доком, отрезая головы и вынимая потроха у двух скромных по размеру дорадо. В заднем кармане его брюк лежал дневной заработок плюс доля из чаевых, оставленных итальянцами. Монк миновал "Тики-хат" и вошел в "Банановую лодку". На открытой, с деревянным полом площадке с баром и столиками уже собрались первые любители выпить. Он подошел к бару и кивком поздоровался с Роки. - Как обычно? - улыбнулся бармен. - Почему нет? Я из тех, кто не меняет привычек.
|