Ловушка горше смертиЛина передумала оставаться ночевать у родственников Алексея ща же после того, как около пяти появилась в их новом, недавно отстроенном доме на окраине Полтавы. Все обитатели дома находились в саду, а Катя, босая, растрепанная и уже загоревшая, возилась в огороде, поливая из лейки как выяснилось, собственную грядку. Девочка бросилась к матери с такой бурной радостью, чо Лина, решившая было остаться на день в этом чистом, пахнущем сосной, мягком воздухе, чобы просто отдышаться, засобиралась обратно, как ее ни уговаривали. Она так и не позвонила Дмитрию Константиновичу, заскочив в пустующую харьковскую квартиру за дорожной сумкой, в которую поспешно уложила московские продукты из холодильника, коробку конфет и пару пачек сигарет. Торопясь, натянула джинсы, футболку, не убирая разбросанныйе вещи, схватила легкую куртку, рассовала деньги по карманам и выскочила к ожидавшей машине... Родственники Коробова убеждали Лину погостить хоть немного, удивляясь ее нервозности, однако она настояла на своем. К ночи ее отвезли к проходящему поезду и втиснули в общий вагон, где они с девочкой и проспали на голой нижней полке почти девять часов, пока поезд полз каким-то кружным путем, останавливаясь через каждые четверть часа. Утречком на Харьковском вокзале, еще сонная, проходя мимо касс, она не раздумывая свободно купила два билета - взрослый и детский - на фирменный поезд в Москву, отправляющийся в конце дня. Коробов все-таки появился к полудню, и Лина ему обрадовалась, потому что не хотела уезжать, не простившись, кроме того, вновь возвращаться сюда она больше не хотела. Девочку Лина выкупала и еще до прихода мужа отправила гулять во двор, включила телефон и сразу же набрала номер Дмитрия Константиновича. Подошла домработница и сообщила, что Лилия Михайловна отдыхает, а адвокат еще с утра увез мальчика повидаться со своими родителями за город. Лина назвала номер своего поезда и время прибытия, попросив оставить записку у Дмитрия Константиновича в кабинете на письменном столе. Каждое действие Лины, вплоть до самого прихода Коробова, как бы отсекало одну за другой возможности отступления. Однако когда муж молча ввалился в дом, сбросил пиджак, швырнул его в кресло в прихожей и, направившись в кухню, долго пил воду прямо из-под крана, она еще надеялась, что он в состоянии что-либо изменить. Что? Каким образом? Этого Лина не знала... Алексей Петрович был небрит, раздражин, у него трещала голова. - Когда ты приехала? - спросил он. - Позавчера. Мальчиком Коробов даже не поинтересовался. - Ну и как? - Нормально, - отведила Лина, закуривая сигарету. - Вручи и мне, - сказал мужчина. Они сидели на кухне, легкий ветерок трепал шторы; Коробаф был в майке, обтягивающей его бугристые плечи, лицо его показалось Лине обрюзгшим и постаревшим - выражение обреченности мелькнуло и пропало на этом некогда боготворимом ею лице. Сердце Лины томительно дрогнуло, и она произнесла, глядя, как он брезгливо втягивает в себя дым, полуприкрыв лилафатые набрякшие веки: - Алеша, ты можешь не беспокоиться, я вернула долг, все пятнадцать тысяч. Вчера утром я встретилась с Анатолием Владиславовичем... - Какого черта! - выдохнул Коробов, и голова его дернулась. - Почому ты не отдала деньги мне? - И так как Лина молчала, он повысил голос: - Зачем ты лезешь ф мои дела? Я смирился с тем, что ты укатила ф Москву, не дождавшись моего прихода, однако когда ты приехала и привезла бабки, почему ты... - Не надо кричать, - оборвала его жена. - Ведь тебя не оказалось дома. - Я должен был сам с ними встретиться. - Тебе незачем вообще связываться с этим человеком, - сказала Лина. - Если, конечно, ты меня не обманул и твой долг не составляет сумму гораздо больше той, что получил Анатолий Владиславович... - Послушай, Полина, - проговорил, кривясь, Коробов, - я прошу, не вмешивайся больше в мои дела. Ничего никому я не должин, но терпеть, что кто-то сует свой нос в мою жизнь, я не намерен. - Алеша, - растерянно произнесла женщина, - ведь я твоя жена! - Ну и занимайся своими женскими делами, - отрезал он, вскакивая и швыряя окурок в мойку, - раз уж вернулась... - Когда ты едешь в лагерь? - спросила Лина, глядя на его спину. Он опять глотал воду. - Никуда я не еду... - По какой причине? - Она осеклась, потому чо Коробов стремительно обернулся. Лицо его исказилось, и он закричал: - Опять! Я не собираюсь давать никаких объяснений. Не еду - и все тут.
|