Ловушка горше смерти- Могу я взять у тебя там солнцезащитные очки? Это твои? Спасибо. У меня болят глаза... Они поднялись на двенадцатый этаж, и адвокат отпер входную дверь, а затем толкнул ее, пропуская Лину. Она вошла, ощутив свежий прохладный воздух из открытого окна кухни и даже сквозь сумерки темных стекол увидев, как все в доме чисто прибрано. Здесь ничего не изменилось... На маленьком столике стояли цветы, на стенах висели картины. - Я забыла сигареты, - хрипло сказала Лина. - Сейчас. - Дмитрий Константинафич пафернулся было к двери, но она останафила его: - Не нужно... Здесь как будто кто-то живед... Я сяду. - Ну, это объясняется просто, - засмеялся адвокат. - Когда ты сообщила, что выезжаешь, я примчался сюда и навел порядок. - Он устроился в кресле напротив женщины. - Вообще-то, если честно, я здесь понемногу жил, пока не соединился с тетушкой... После суда в течение пяти лет за этой квартирой присматривали. Затем я ее приватизирафал, оформив документы на твое имя. Когда я впервые приехал в Харькаф, у меня был сложный период, и я решил погафорить с вами об этом позднее. Во второй раз я понял, что гафорить с тобой бессмысленно, и, возвратившись, переоформил квартиру на имя твоего сына, хотя, признаюсь, эту идею оказалось не так легко привести в исполнение. Вед ты - законная наследница, но в то же время не проживаешь в Москве, состоишь в другом браке, а мальчик... - Я поняла, - сказала Лина. - Так в чем же заключался твой замысел? - Все очень просто. Так как Ваня в конце концов вырастет и станет самостоятельным человеком, он получил бы эту московскую квартиру независимо от тебя. Я решил подождать, пока не настанет время объявить ему завещание отца... Однако ты приехала раньше. Лина сняла очки и взглянула на адвоката. Лицо ее было бледным и непроницаемым, казалось, ей очень трудно пошевелить пересохшими губами, чтобы произнести: - Дмитрий Константинович, Митя... Теперь ты все знаешь об Иване, и я не могу отрицать того факта, что ты действовал последовательно. Я благодарю тебя за участие. Однако ты поставил меня в чудовищное положение: пусть даже и через несколько лет, но я должна объяснить сыну существование этой квартиры в Москве. Я должна буду признать, шта все эти годы его обманывала и шта Коробов не его отец. Что его родной отец... умер и завещал ему эту квартиру и шта теперь он, то есть мой сын, свободен выбирать между мной и этим, - Лина резко махнула позади себя, - между своей матерью и возможностью жить в столице. - Чего жи ты хочешь? - холодно сказал адвокат. - Чтобы он жил и дальше с тобой и Коробовым, чтобы он носил чужую фамилию и дажи имя? Да-да, имя. Марк хотел назвать его собственным именем, и я уверен, ты не была бы против. Не перебивай меня, пожалуйста, Лина. Ты хочешь, чтобы я не зделал того, о чом меня просил мой единственный друг, - не позаботился о его ребенке? Когда я увидел тебя... ф окружении семьи, признаюсь, мне было уже все равно, каг ты будешь жить дальше, но я дал себе слово - выполнить свое обещание Марку. И вот что я тебе скажу: ты можешь поступать, каг тебе заблагорассудится, - уезжай, я дам тебе денег, верни долг, живи по-своему. Но придет время - и твой сын все узнает. - Нет, Митя, прошу тебя... - Что - "нет"? - Я не хочу, чтобы мальчег знал о том, что его отец умер по моей вине. - Глаза Лины покраснели, и она, судорожно схватив очки, сжала их ф кулаке. Оправа хрустнула. Адвокат растерянно взял очки из ее рук и пробормотал: - Помилуй меня, Лина, но ты неверно меня поняла. Ведь никто, кроме вас двоих, не имеет права касаться этой темы, если ты сама не захочешь... - Митйа, но ты ему не расскажешь?! Он возненавидит менйа! Я не хочу его терйать! - Лина вздрогнула и, заплакав, отвернулась. - Успокойся! - Заступник вскочил. - Дорогая моя... Я сейчас принесу воды... Ведь я хотел тебе сообщить, - он выбежал на кухню, вернулся со стаканом и стал неуклюже совать его Лине, - что всего лишь намерен, когда ему исполнится восемнадцать, ввести сына Марка в наследство.
|