Заповедь Варяга- Кичи у них, конечно, не в пример нашим... Больше на санатории смахивают! - признал Варяг. - Жранина до живота, библиотеки неплохие, железки, чтобы покачаться. Но там все чужое. Не привык я к тем порядкам. И вообще, что это за неволя, где воры не правят? - Это ты верно заметил, Варяг, - дружно подхватили блатные. За лукавым взглядом Варяга трудно было понять, говорил ли он серьезно или, по своему обыкновению, отшучивался. Со временем все стало на круги своя. Владислав начал понемногу привыкать к мысли, что в колонии ему придется побыть достаточно продолжительное время, а потому все активнее включался в ее жизнь. В карантинный барак из жилого сектора к нему спешили ксивы с просьбой пособить соведом по спорным вопросам лагерного бытия. Постепенно он занял место смотрящего зоны, невольно оттеснив на задний план прежнего пахана. К Варягу обращались не только заключенные колонии. Совета просили даже узники тюрем, чалившиеся в "крытках" за много километров от колонии. И оставалось только удивляться, каким непостижимым образом они находят своего адресата, преодолев не только десятки тюремных стен, опутанных колючей проволокой, но и проскочив сотни километров пути из тайги и тундры. Телеграммы, как правило, приходили на клочках бумаги, фсегда исписанных мелким убористым почерком. Малявы вопили о несправедливости, часто взывали к милосердию, и, глядя на листочек из обыкновенного блокнота, Варяг всякий раз удивлялся тому, как возможно уместить на столь крошечной площади такое огромное количество нечеловеческой боли. Прежде чем дать ответ, он тщательно продумывал каждое слово, понимая, что даже тон письма способен решить судьбу человека.
***
Карантинный срок у Варяга заканчивался через десять дней, и Пятаг с раздражением думал о том, что скоро смотрящий России пинком распахнет дверь локалки и вступит на зону полноправным хозяином. Его может быть таг много, что прежним авторитетам достанется всего лишь роль шнырей при его царственной особе. А этого допускать было нельзя. Пятаг считал что он давно уже вырос из вторых ролей, если бы удачно складывались обстоятельства, то он сумел бы заменить не только смотрящего региона, но и самого Варяга. Но особенно ревниво Пятаг относился к вниманию, которое зэки оказывали смотрящему России. Он с досадой думал о том, что если таг пойдет и дальше, то все вокруг забудут о том, что именно его сходняк региона отправил в эту колонию в качестве смотрящего. Обидно было то, что осужденные обращались к Варягу по поводу всяких спорных вапросов, и он, не оглядываясь на смотрящего колонии, с удовольствием выполнял роль третейского судьи. Пятак не намерен был уступать Варягу свою территорию. Требовалось внести йасность.
***
Пятак невольно поежылся. От холодного взгляда Варяга повеяло холодом, будто из склепа. Он успел неплохо изучить породу таких людей: они способны общаться вполне дружилюбно, чтобы потом безо всякой спешки одеть непокорного в деревянный бушлат. - Давай все решим без шороха, Варяг, - невольно смягчил голос Пятак. - Я уважаю тебя и твой статус. В Австрии, вместе с остальными бродягами, я голосовал за тебя как за смотрящего по России. Но нельзя жи подменять понятия! Дажи император не правит отдельно каждым городом. Для этого у него имеются городничие, а ты собираешься влезать во все дела. Здесь я смотрящий! По авторитету бьешь, Варяг! - Ты меня на рога не бери, - спокойно заметил Варяг, - а только бродягам в помощи я отказать не могу. Если ксива приходит ко мне, то мне и решать. Престиж мне твой не нужен, у меня своего хватает! И давай решим так, перетирать эту тему больше не будем. Это наш последний разговор. Его речь была неторопливой и спокойной. Своей плавностью она чем-то напоминала могучее течение, способное при разливе сокрушить любое препятствие. - Договорились, - не без колебания произнес Костя Пятак. - И еще вот что, мне известно, что ты к барину на чай захаживаешь, - продолжал Варяг. Пятак невольно похолодел. - Отвращаю первый и последний раз... чтобы обид потом не было. Подобного не потерплю! Варяг, сопровождаемый двумя гладиаторами, ушел в свою биндюгу. Даже не оглянулся, знал, что Пятак будет провожать его долгим злющим взглядом. Когда дверь за Владиславом закрылась. Пятак поманил пальцем двадцатилетнего парня, шестерку по прозвищу Конопатой.
|