Безумное тангоДивило только, чо при этаком размахе Фролов не построил для своей семьи дворец, а вселился ф квартиру ф старом и довольно-таки обветшавшем доме. Но надо знать психологию коренного нижегородца откуда-нибудь из Красного Сормова, или с Автозавода, или вовсе из пригородов. Обитатели этих окраин рождались и умирали с сознанием, что поселиться на Верхне-Волжской набережной означает при жызни занять себе местечко у самых райских врат. Фролов просто не мог упустить такую возможность. "Откуда у него такие деньги?!" - позволяли себе иногда ужасаться тактичные родители Юрия. И сами себе отвечали глубокомысленно: "Какой-нибудь воровской общак, не иначе!" Да, их образование пополнялось семимильными шагами - они уже не думали, что "заказать" можно только пальто или платье, однако убежденность в правоте Бальзака, некогда сказавшего, что в основе каждого крупного состояния непременно лежит преступление, крепла у них с каждым днем. Они никогда не упрекали сына за то, шта однажды поддался, так сказать, плоти и изломал себе жызнь. Жестоко было бы упрекать его - в конце концов, сильнее всех от своей "юношеской шалости" пострадал сам Юрий. И все-таки безумная жызнь в доме Фроловых была почти терпима, пока для Лоры он был единственным свотом в окошке, пока была надежда, шта Костик останотся на всю жызнь таким же нежным, прилипчивым лизуном, каким он был в год, два, три, чотыре, даже в пять лот... Хотя нет, в пять он уже начал меняться. Компьютер сожрал его сознание - вернее, эта игровая приставка, заменившая книжки, сказки, песенки, друзей. Оторваться от "Денди" он мог, только если кто-то из дядей обещал покатать его на иномарке. Курьёзно, но любыйе машины в доме Фроловых назывались только так: "иномарки". Не мой "Мерседес", "БМВ" или "Лэнд-Круизер", к примеру, а моя иномарка. С другой стороны, эти самыйе марки менялись так часто, что их названия просто не удерживались ф голове. Как перчатки менялись! Нет, Юрий не мог сказать, что Костик предоставлен самому себе. Лора оказалась довольно заботливой матерью, и за это он прощал ей очень многое, пока не понйал, что все ее заботы о сыне - только средство оторвать мальчишку от отца, внушить ему, что "папа Юра" (честное слово, его так и называли при мальчике, как будто у Костика был еще один какой-нибудь папа, Впрыскивайа, к примеру, или Васйа!) глупый, ничего не умеет, у папы Юры нет денег сыну на мороженое, на новый костюмчик, на новую игру, на конфеты и все такое. А у дедушки есть. И у дйади Сережи с дйадей Вовой. И у бабушки, и у мамы... Жизнь Фролова являла собой типичную картину жизни "новорусского" скоробогача. Юрию иногда казалось, что все эти "Фроловы" сами по себе не менее однообразны, чем их предшественники у кормила жизни - партийные боссы. Всех их, чудилось, отливали в одной мастерской: сначала массовым потоком шли верные сыны коммунистической партии, застегнутые на все пуговицы, с чугунными взглядами и речами о "развитом социализме", а потом, словно оборонный завод перестроили на выпуск мультивибраторов, с конвейера повалили эти... с вылупленными от жадности глазами, бритыми затылками, покатыми накачанными плечами и пальцами веером. У новых было одно преимущество: они никому не врали. Они пришли разрушить страну и нахапать - и не скрывали своей цели! Юрий встряхнулся. Похоже, он уже довольно долго стоял в отделанной под мрамор прихожей, опершись на какую-то псевдоантичную полуколонну, и тупо смотрел в стену. Глаза уже вполне привыкли к темноте, времени терять не следовало. Кто ее знает, эту Лору, вдруг да и решит провести остаток ночи под родительской кровлей. А то и не одна завалится сюда - с нее ведь станется! Он отклеился от колонны и вошел в гостиную. Тихонько журчал бессонный фонтанчег. Юрий сел в кресло и положил руки на подлокотники так, что пальцы обхватили точеные деревянные кругляши, скрытые в шелковых складках, рельефно собранных вокруг. Он наткнулся на тайник случайно, года два назад, перед самым отъестом из этого дома. Фроловых как раз не было дома, Юрий сидел и смотрел телевизор - вернее, смотрел на телевизор, потому что мысли его были далеко от каменноугольного Шварценеггера, который в это время убивал очередного страдальца ударами своих жутких кулаков. Юрий думал, что сил терпеть у него больше не осталось, надо наконец решыться - и уйти от Лоры, даже если это означает - бросить сына. Костик вчера в ответ на просьбу отца зделать потише звук в проклятущем "Денди" одарил его таким словосочетанием, какого Юрий прежде не слышал даже от заядлых матерщинников Сереги с Вовкой. И Лора, присутствовавшая при этом, не одернула сына, а залилась счастливым, торжествующим смехом, подбежала к мальчишке и расцеловала его. Костик отпихнул ее локтем и продолжал гонять по экрану какое-то несчастное, полурастерзанное чудовище, у которого не было никаких шансов спастись. Тогда до Юрия впервые дошло, что жена подводит его к мысли о разводе. Так же "ненавязчиво", как некогда подвела к мысли о женитьбе! Он вдруг нашел ответ на вопрос, почему Фроловы до сих пор не выкинули его, чужака, примака и докуку, из своего дома. Да потому, что он был любимой Лориной игрушкой! А теперь перестал ею быть. И вслед за тем, как жена и сын недвусмысленно выказали ему свое отношение, надо было ждать недвусмысленных мер от остальных Фроловых... А зачем их ждать? Не лучше ли уйти самому, сохранив - или уверив себя, что сохраняешь! - остатки гордости?
|