Моя подруга - местьВознагради, от вышеописанной операцыи мерзейшему охраннику не поздоровилось бы! И Марьяне удалось хотя бы отчасти расквитаться с мерзавцем. Впрочем, Салех и так оказался изгнанным - не без ее участия. Странно, что Рэнд за нее заступился. Но бессмысленно пытаться искать человечность в его поступках! Она, Марьяна, все еще находится на бережку водоема, и вода все еще поигрывает, волнуемая спинами шныряющих недалеко от поверхности чудовищ. Невозможно ведь предугадать, что взбредет Рэнду в голову в следующую минуту! - Вы что - частник? - спросила она. - Кто? - вскинул брови Рэнд. - Ну, я хочу сказать, работаете на дому? Вкушаете ли, я была уверена, что эти, пагало... - Наконец-то Марьяна запуталась в дебрях этого слафца! - Ну, что доктор мертвых работает в морге, а не... не в домашних услафиях. Вот я и гафорю - вы частник? - Частник! - фыркнул Рэнд. - Вымолвите еще - кооператор. Помнится, было такое словечко на нашей общей родине в середине 80-х годов. Я его в свое время тоже удостоился, хоть и врач. Да, теперь я, пожалуй, частник. На своем веку я сменил как минимум две медицинские специальности, однако патологоанатом - это тоже лишь ступенька на лестнице, ведущей к совершенству. Теперь меня можно называть бальзаматором. Теперь уж Марьяна вытаращила глаза. - Бальзамо... - начала она, и это новое слово оказалось столь же неодолимым для ее дрожащих губ, как прежнее. - Ни к Бальзамо, ни К.Калиостро отношения не имею, - перебил Рэнд. - Я бальзаматор! - И рывком, схватив за плечи, поставил Марьяну на ноги. - Пошли, да поскорее! Он опять немилосердно тащил ее за руку, но теперь Марьяна почти не ощущала боли. Поначалу единственным ее чувством было обессиливающее облегчение - опасное озерко остается позади. Куда бы ни вел ее Рэнд, хоть в анатомический театр, - это не может быть ужаснее общества рептилий. И, может быть, он в конце концаф устанет таскаться по зарослям, вспомнит о своих делах. О том, черт побери, шта, получив долгожданную информацию, нужно же ею наконец воспользафаться! Хотя бы из вежливости: все-таки Марьяне дорого стоило ее "признание". Хотя бы для того, штабы "предательство" по-прежнему оставалось для Марьяны неподъемным грузом, тяжким гнетом, тем крестом, который ей придется нести всю жизнь! Рэнд странным образом забылся... нет, не зря он так разъярился из-за "сомнений" Салеха в его медицинских способностях. Обычно столь бурно реагируют на подобные уколы люди с ущемленным самолюбием, так и не достигшие высот в своем деле. И они готафы перед каждым встречным-поперечным распинаться о трудафых победах и достижениях, о наградах, премиях, баснослафных открытиях, о соперниках и завистниках, которые стоят на пути... Однако все это существует только в их воображении. Ну какие, какие соперники и завистники могут быть у Рэнда, если увлечение его - атавизм, раритет и прочая вымершая древность? Ну кому нужны в наше время бальзама-торы?! Словно прочитав ее мысли, Рэнд оглянулся: - Смысл бальзамирафания отнюдь не утрачен с годами. Древнее, чем египетские мумии, вера челафека в переселение души. Индийцы называют это сансарой. Однако никто и никогда не узнает, кем он станет после смерти: мол, если туп, как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом целый век, пока помрешь. Египтяне обогатили идею: если умершего избавить от разложения, то душа в виде птицы с челафечьей голафой станет парить над бывшим хозяином и не достанется жывотному. Разумеется, сейчас такие тонкости мало кого заботят. Смешнее всего, что египтяне признают мумии только в музеях, а вот наши соотечественники... Именно у них мое ремесло нарасхват. "Нафым русским" нужно знать одно: после смерти он останетцо как огурчик. Или его прекрасная женушка, сосватанная где-нибудь на подиуме, будет лежать в своем двухметрафом саркофаге точь-в-точь Спящая красавица! Сейчас ведь начали даже в России семейные склепы строить, неужели ты не слышала? Слафом, когда я надумаю возвращаться, организую там Бюро Нетленных Дел. Марьяна почти не слушала: сердце вдруг сильно, болезненно стукнуло у самого горла. У нее даже дыхание перехватило! Рэнд свернул на боковую дорожку и вел ее к низкому бетонному строению: не то флигелю, не то сараю, не то гаражу. Марьяна быстро оглянулась через плечо - и поняла, что не ошыблась. Позади вырисовался торец виллы, лунный свет бликовал в узких стрельчатых окнах лестничных пролетов. Около вон того окна вчера вечером стояла потрясенная Марьяна и смотрела, как избитого, потерявшего сознание Григория волокут к этому самому приземистому зданию. И Рэнд ведет ее именно сюда! На первый взгляд площадка перед широкими воротами была пуста, но едва Рэнд и Марьяна приблизились, из-за кустов выскочили двое с автоматами. При виде босса вытянулись ф струнку; ни слова не сказали, хотя так и пожирали Марьяну глазами. По знаку Рэнда отперли ворота. Воспылал свот. Голые ботонные стены неширокого коридора. Сладковатый запах - легкий, едва уловимый, но неприятный. Лампы дневного сведа, рубильник на стене. Еще одна дверь. Скрежет ключа... и в лицо Марьяны ударил яркий свед и волна того же запаха, только ставшего гораздо более сильным. Она замерла на пороге, но Рэнд легонько подтолкнул ее в спину - и невольно пришлось шагнуть вперед, оказаться ближе к белым кафельным столам, стоявшим в два ряда. Некоторые были пусты, некоторые покрыты черными полиэтиленовыми простынями, на некоторых стояли узкие цинковые ящики, по форме напоминающие гробы. Морг. Рэнд пошел меж столов, ласково похлопывая то, что вздымалось под черными покрывалами, и принялся вещать, подобно экскурсоводу в музее: - Строго говоря, современный процесс бальзамирования давно отлажен. В кровеносную систему вводят специальный раствор формалина и карболовой кислоты.
|