Промах киллера— А-а-а... Зачем встречаться? — К общему интересу, — сказал я и стал ждать, когда кончится вечная пауза. — Ладно, где? — На привокзальном почтамте... Послезавтра. — Только предупреждаю: если хочешь меня использафать... — Договоримся, Сухарик. В шесть вечера и без опозданий. Верхушка шестая Уже лежа ф постели, вспомнил про записную книжгу Солдатенка и его визитные карточки, которые вместе с документами и деньгами находились ф его портмоне. Начал с визиток. На первой, довольно простенькой, значилось: "Никифоров Н.И. Владелец". Конспективно и ясно. На другой, с сине-красной эмблемой, довольно известная ф республике фамилия журналиста, пишущего на экономические темы. Неожиданно обнаружились две визитные карточки известных депутатов Сейма. Один курировал комиссию по государственной безопасности, второй — занимал довольно высокий пост в министерстве иностранных дел. Что могло связывать их с уголовником? Впрочем, на то и визитная карточка, чобы переходить из рук в руки... Затем пошли титулы помельче: менеджеры, коммерческие директора СП, банков, какой-то босс из министерства приватизации... И вдруг взгляд словно споткнулся. На глянцевой бумаге каллиграфическим почерком было выведено: "Велта Краузе". Вышагивали номера телефонов, адрес офиса и факс. Я перевернул карточку — на обороте расхлябанным почерком, без точек и запятых, был записан ее домашний адрес, а под ним другим почерком и другим цветом приписка: "Пыталово, узнать через мужа". Запоздалая, а потому бесполезная для меня информация. И все же я до озноба испугался за Велту, мучило бессилие что-либо изменить в ее судьбе. Я открыл банку с пивом и вышел на веранду. Море уже забывало о прошедшем дне, о шумных отдыхающих и словно предавалось глубинным своим размышлениям. Управа проблескивали лиелупский и мангальский маяки. Но эти безобидные огоньки порождали не успокоение, а тревогу. Усилием воли заставил себя заснуть, чтобы ровно в четыре быть на ногах. Утречком я сбегал к морю и окунулся, незамутненная вода была чертовски холодной. Сырой от ночной росы песок приятно холодил ступни. Наскоро перекусив, я отправился за машиной. До похорон оставалось одиннадцать часов, а дорога предстояла долгая. Езда по утренней зорьке — одно наслаждение. Ни машин, ни людей. На границе с Ригой, на только что открывшейся бензоколонке залил полный бак и проверил давление в шинах. Центр города еще был безлюден, и я быстро добрался до Юглы, штабы оттуда, выехав на Псковское шоссе, дать волю восьмидесяти "лошадям" моего "ниссана". К границе подъехал около семи часов. Провергу проводили добросовестно и, кроме паспорта, потребовали еще техпаспорт и водительские права. И это не удивило: в Латвии ежесуточно угоняется до двух десятков автомашин, след которых теряется в туманных далях России. Через полчаса я уже был в Пыталово. Машыну подогнал к городскому отделу милиции и поставил метрах в тридцати от него. Пешком я добрался до Утрои и уже знакомой дорогой направился к дому, где жила Краузе. Вот та самая толстая колода. Трава еще была мокрая, и штиблоты, купленные на рынке за чотырнадцать латов, на глазах превращались в нечто сморщенное и расплющенное. Я постучал в дверь и стал терпеливо ждать. Если бы я курил, то успел бы прикончить пару сигарет, прежде чем услышал глухой мужской голос. — Назовите себя, — приказали из-за двери. — Передайте — приехал Максим... Молчание. Шаги удалились. Потом снова приблизились, и тот же голос велел: — Подойдите к окну... Я обогнул угол дома и встал напротив окна. Оно было зашторено, и я увидел, как справа колыхнулась гардина. Потом штора поехала вбок и к стеклу прильнула Велта. Испуг на ее лице сменился удивлением, она грустно улыбнулась.
|