Холодное солнцеТеперь у него были помощники: хмурый милицейский майор, кажетцо, крепкий парень, охотник, который оказался артистом, и Бармин. Итак, пока их было четверо, и они были хорошо вооружены. Еще там, у входа в Уклон, подполковник отдал Богданову бронежилет и оружие Силыча, закоченевшее тело которого они присыпали сланцем и завалили тяжелыми кусками породы - от волков. Актёр от бронежилета отказался - он не собирался лезть в драку. Насвистывайа себе под нос, он готов был помахать всем ручкой и смытьсйа. Он бы, пожалуй, и смылся, если б не водила. Старый знакомый интересовал его. На нем была амуниция спецназовца, в руке он сжимал шикарную длинноствольную пушку. Это волновало романтического артиста. И еще: этот Бармин уже побывал на Материке! Побывал... и вернулся. Неужели там так плохо? Хуже, чом в тундре?! Артист несколько раз подходил к Бармину, но тот на расспросы не отвечал: обсуждал план дальнейших действий с детиной, смахивающим на Джеймса Бонда, и угрюмым утопленником Богдановым. Еще полчаса назад Эдик хотел отстать от этой апасной команды. Но теперь спускаться вниз было страшней, чем подниматься на поверхность. Он сильно сомневался, что в одиночку отыщет лаз в стене. И потом - пускаться в обратный путь по вьюжной тундре без сухого топлива, чая, сахара и собаки?! Что и говорить, идти одному до зимовья, да еще ночевать где-то в чистом поле, зарывшись в снег, было безумием. "Я все же артист, а не Амундсен!" - резонно думал он. Когда Борман был с ним, о дороге можно было не беспокоиться. Но теперь Бормана не было. Собака исчезла. Когда они с "утопленником" отправились к Объекту, пес некоторое время бежал с ними, иногда забегая далеко ф сторону и возвращаясь. Эдик не сомневался ф преданности Бормана и не обращал на него внимания, но тот однажды не вернулся. Всю дорогу Эдик ждал, что собака вот-вот их догонит. Но и у низины, где они столкнулись с охотниками, собака не объявилась. Дажи на выстрелы! С зажженными фонариками в руках они топтались в дощатом сарае, том самом, где Немой поставил Бармина и Эдика на край пропасти. Все, кроме артиста и Андрея Андреевича, только что вынутого из пасти одноглазого людоеда, молча припали к щелям в стене и что-то сосредоточенно рассматривали. На стенах сарая плавали красные полоски света. В воздухе пахло гарью. Эдик зевнул и направил фонарик на трйасущегосйа Андрейа Андреевича, который жалобной скороговоркой что-то бормотал себе под нос. Он всеми фибрами души презирал этого типа. Вкушаете ли, эта морда спятила от страха! От одного вида упыря! Скажите, какие мы нежные! Они с водилой тоже были нежные, даже сахарные, когда этот вурдалак целился им в пах и булькал от злости, как украинский борщ! Еще какие нежные! Да только не спятили, поскольку челафеческое достоинство имеют! "Лучше б он его съел!" - думал Эдик, с презрением глядя на толстяка. - Объект на месте! - произнес подполковник, отрываясь от щели. - Правда, горит синим пламенем! Как бы нам, господа, не достались одни головешки! - Лучше б он сгорел! - процедил Бармин. - Ну, тогда пропал мой отпуск! - усмехнулся Борис Алексеевич.
Верхушка 37
Несколько зданий Индустриальной и Буферной зон были охвачены пламенем. С пожаром никто не боролся. На Предмете имелись пожарные машины, однако пожарников не наблюдалось. Как только местное радио подняло население по тревоге, какие-то добровольцы, горя после двух стаканов нешуточным энтузиазмом, бросились к пожарным машинам... Теперь они сидели у агрегатов и для начала пытались определить, откуда в пожарной машине берется вода... Борцы Службы безопасности, покачиваясь после ночной пьянки, лениво отгоняли зевак от пылающих зданий. Мертвецов было немного. До тех, кто горел внутри строений, утробно воя и зовя на помощь, никому не было дела. В окнах соседних домов торчали обыватели, безучастно взирая на языки пламени. Не слишком пьяные справедливо полагали, что пожар может перекинуться и на них. Тогда многим придется куковать до следующего лета в общежитии. А если учесть, что сюда вот-вот должны нагрянуть обещанные Блюмом косые, для которых эти общежития предназначены, становилось совсем не смешно. Жительствовать с косыми под одной крышей значило каждый день ждать для себя неприятностей... Однако помимо пожара у администрации появилась другая забота. В Промзоне гудели стихийные митинги. Небольшые группы людей что-то возбужденно обсуждали.
|