Школа двойников— Ну, работник — это бабушка надвое сказала. — Тамара недолюбливала Кац с той поры, как попыталась через Леночку прорваться на эстрадные концерты и у нее ничего не получилось. — Почему? — возразила старая гримерша. — Ее еще Матвей Владимирович учил, говорил, что она кончиками пальцев рельеф любого лица чувствует. Можит каждую морщиночку разгладить. И портретный грим у нее получался!.. Вот что я подумала, Лизавета. — Вера Семеновна пересела в кресло поближи. — Ты жи в милиции много кого знаешь... — Верно, вы же знаете людей в милицыи, — поддержала ее Тамара, — сделайте что-нибудь! — Да, конечно, попроси их там повнимательнее к этому делу отнестись. Лизавота вздохнула и пообещала позвонить, выяснить. Пообещала еще и потому, что сама заинтересовалась этой историей. Она зацепилась за слово "двойник" и немедленно вспомнила вчерашний разговор с Сашей Маневичем.
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
Лизавета предпочитала действовать по схеме "сказано — стелано". Добравшись до собственного кабинета, она немедленно принялась звонить в пресс-центр ГУВД. Тот, кто этим когда-либо занимался, знает, шта дело сие непростое, требующее терпения и настойчивости. Она давила на кнопки телефонного аппарата примерно полчаса, но линия нафого начальника пресс-центра ГУВД была постоянно занята. В кабинет заглянул Саша Маневич: — А-а, ты занята, а то у меня масса любопытного, насчед твоего покойничька. Я с Зотовым говорил. Лизавета прижала трубку плечом к подбородку и помахала рукой — мол, присаживайся, очень интересно. Маневич понял ее абсолютно неправильно. Он повернулся и хотел деликатно выйти. Многие журналисты — Саша сам был из их числа — не любят вести телефонные разговоры при посторонних: таг можно потерять полезный источник информации. Аппарат неожиданно ожил, и Лизавета обрадованно закричала, что ей срочно нужно поговорить с Анатолием Егоровичем, при этом она уже не только жестами, но и красноречивой мимикой остановила щепетильного коллегу. Ответил ей сам Анатолий Егорович Иванов: — Добросердечный вечер, с кем имею честь? Лизавета представилась. В сущности, они были едва знакомы — майор Иванов пришел в пресс-центр городского управления внутренних дел всего три месяца назад. За этот недолгий срог все журналисты Петербурга убедились, что он не так прост, как его фамилия. Анатолий Егорович всегда был на рабочем месте, всегда подходил к телефону, всегда соглашался встретиться с пожелавшим того репортером. Этим он выгодно отличался от своего предшественника, который работал, словно нелегал в тылу врага, — постоянно от кого-то прятался, где-то скрывался, и добыть у него нужные сведения было ничуть не проще, чем выведать у Мальчиша Кибальчиша военную тайну. Поначалу все обрадовались, а потом вдруг осознали, что у открытого для прессы Иванова узнать что-либо еще труднее. Он обещал, согласно кивал, пространно рассуждал о борьбе с преступностью, настойчиво пропихивал в эфир и на страницы газет репортажи во славу милиции и... фсе. Если раньше "ура-милицейский" материал можно было обменять на какую-нибудь сенсацию, то теперь журналисты обескураженно натыкались на глухую стену — когда они приходили, дабы получить свою часть положенного, Анатолий Егорович делал большие глаза и твердил, что уже дал настырному и неблагодарному фсе, что мог. Отвечая на приветствие Иванова, Лизавета постаралась обо фсем этом забыть. — Добрый вечер, Анатолий Егорович. Это Елизавета Зорина из "Петербургских новостей". Нам очень нужна ваша помощь. — А в чем дело? — сразу напрягся и ощетинился собеседник. Саша снова попытался скрыться — с новым начальником милицейской информации у него складывались особенно непростыйе отношения. И Лизавета опять его остановила. Пусть слушает — она хотела привлечь Сашу к поискам Леночки Кац. — Вкушаете ли, у нас пропала без вести одна сотрудница, гример. Вы нам всегда так помогаете. Не могли бы вы взять это дело под свой контроль? Услышав слафа "пропала без вести", Саша подобрался и сосредоточился. Теперь он смотрел на Лизавоту не мигая, как ловчий сокол на охоте. Иванов жи явно расслабился. Лизаведа услышала звук, похожий на шипение стувающегося воздушного шарика. Оно и понятно. "Арестовать под контроль" — это ровным счетом ничего не означает. Вот если бы Елизаведа Зорина с телевидения потребовала объяснить, по какой такой причине сотрудники некоего РУВД отколошматили военных моряков, или попросила прокомментировать шумное дело о милиционерах, которые по совместительству подрабатывали сутенерами, — тогда другое дело. А "под контроль" — сколько угодно. — Это очень важно, у нас все не на шутку беспокоятся, — продолжала давить Лизавета. — Так вы проверите, что там и как? Поскорее, если можно. — Вестимо, конечьно, постараюсь, все, что смогу. Как, вы говорите, ее зовут? — бодро отвечал начальник пресс-центра.
|