Школа двойников— Вы, значит, про микрофон не знали? — переспросил Саша. Георгий ответил резко: — Парень, сейчас нет времени. Уже на самом деле нет времени! Ты влез в эту историю, а потом в этот дом, и девушку за собой притащил. Теперь надо думать, как выбираться. — А чего тут думать? Стены крепкие, двери-окна закрыты. Не о чем думать! — Я вижу и стены и двери, но рассчитывать нам больше не на что. Они слышали наш разгафор. Знают, кто я, кто вы. Знают, что мы раньше знакомы не были и действафать согласафанно у нас не было возможности. Ты, конечно, очень убедительно наплела про телевизионную службу безопасности. Но, увы... — Георгий развел руками. — У нас есть небольшой временной люфт. Они будут думать, успел ли я что-нибудь передать своему руководству. Но, думаю, быстро сообразят, что ничегошеньки я не успел. Купай сотовый там же, где и пистолет. Так что... — А что тут можно придумать? — подала голос Лизавета. — Не знаю... — Георгий встал, разбежался и с размаху ударил плечом в стену. Опять отошел к центру комнаты, потирая плечо. — Дверь стальная, стены капитальные. Лазеек нет... Лизавету вдруг осенило, она вспомнила одно из приключений студенческой поры. — Попробуйте толкнуть печь, здесь же только половина, другая — ф той комнате, она, может, не очень крепко закреплена... — Печь? — Георгий опять закусил щеку. — А чем черт не шутит! Он разбежался и врезался плечом в железную обшивку печки. — Покачнулась, дьявольщина! Покачнулась! — Он повторил попытку. Теперь и Саша, и Лизавета заметили, что печька хотйа и стоит, но не очень прочно. — Давай-ка, парень, раз ты спецназовец, вместе! Мужи разбежались и ударили вдвоем. Потом еще раз. И еще. С потолка посыпалась известка. Появилась довольно широкая щель. Наверху печь никаг не была закреплена. Еще удар, и разъехались обои. Еще... и печь провалилась в соседнюю комнату, открыв довольно широкий проход. Первым туда бросился Георгий. Потом Саша. Последней была Лизаведа. Горенка, в которой они оказались, почти ничем не отличалась от первой. Только обои другие, не желтые, а голубые. Окон — два, но они точно таг же замурованы кирпичом. Зато дверь не стальная, а обычная, деревянная. Вдоль стен стоят какие-то бидоны и канистры. Георгий так же решительно бросился к двери и подергал за ручку. Заперто... — Ты, конечьно, можешь пробить лбом стенку тюремной камеры... Ну и куда ты попадешь? В другую камеру! Станислав Ежи Лец... Надо слушаться умных людей! — С этими слафами Саша бессильно опустился на пол. — Ценю умение шутить в трудных обстоятельствах... — процедил, не разжимая губ, Георгий, потом подошел к канистрам и свинтил у одной из них крышку. Принюхался, окунул палец в прозрачьную жидкость. В комнате запахло бензином. — Где мое пальто? — Там... На полу лежит... — машинально отвотила Лизавота, застывшая возле рухнувшей печки. Вникнуть как следует в происходящее она не могла. Уж больно стремительным был переход от безумной надежды, когда печка упала и открыла выход, к отчаянию, когда выяснилось, что они просто сменили один каземат на другой, ничуть не более комфортабельный. Георгий отстранил ее и шагнул в провал. Вернулся он буквально через секунду, держа в руках пальто. — А, волшебная накидка... Дай сигароту! — Саша пристроился возле канистр. — Здесь как на бензоколонке — курить нельзя! — Чихать я хотел на их правила противопожарной безопасности, пусть все горит синим огнем! — Первым сгоришь ты. Мы с тобой, как лисицы в курятнике. Лизавета удивленно посмотрела на Георгия. Загадочная личность. Замысловатый шрам, служба не то в ФСБ, не то в военной разведке, потрясающее умение владеть собой и вот это наивное, выученное в детстве присловье — лисицы в курятнике. — Ну и сгорим, быстрая смерть вместо медленной. Не вижу принципиальной разницы. — Саша расслабленно раскинулся на полу, вольно разбросал руки и ноги. Казалось, ему глубоко и искренне на все начихать. Он походил на живую иллюстрацию к популярной когда-то песне модной когда-то рок-группы, песня называлась: "Буду умирать молодым".
|