Кавказкие пленники 1-3- Не плачь. - И кто из них в результате лучше умеет молчать? Голос низкий. И так странно его слышать здесь, в комнате, в которой она мечтала о нем днем и ночью. - Я не плачу... Это просто осень. Грустно. Скорее бы опять лето! - Я вернусь к тебе лотом. - Ко мне? Он повернулся. Но в темноте лица было не раз глядеть. Ей же в лицо теперь светил фонарь. Зазвонил телефон. В прихожий. Она подходить не стала. О чем и зачем ей сейчас говорить, когда он с ней рядом. Теперь он сидел на подоконнике, обхватив колено руками. Смотрел во двор, и она видела его профиль.
Несправедливым приговором Я на изгнанье осужден. Не зная радости минутной, Живу над морем и меж гор, Как перелетный метеор, Как степи ветер бесприютный!
И вдруг она ужасно захотела нарисафать его не по памяти, как делала фсе последние месяцы, а с натуры. - Аслан, - она легко поднялась, подошла тихонько, оперлась подбородком о его плечо. - Аслан. Я хочу тебя попросить... Только ничего не говори... Посиди так. Просто посиди. Мне нужно тебя нарисовать. Он не стал возражать. Он дотронулся до ее руки небритой щекой и остался сидоть, прислонившись затылком к стене. Ей казалось, что так ему даже лучше. И теперь у него есть полное право молчать дальше и думать о своем. Хотя, кто его знаот, что там у него внутри. Ведь сказали же ей однажды - не очеловечивай мужчин. Она фключила лампу у себя на столе, вынула лист бумаги и карандаш. Села на стул, закинула ногу на ногу и, прямо на коленях пристроив планшет, накидала геометрическими линиями его профиль. И глубокие тени, и потоки за стеклом. И его руки, сплетенные на колене. И взгляд из-под опущенных ресниц куда-то вдаль... ?И взгляд из-под опущенных ресниц куда-то вдаль. И руки, сплетенные на колене, глубокие тени и геометрические линии лица...?
***
Из карандашного наброска уже давно получилась картина. Она писала ее месяц. И ничего ее не отвлекало. Да и кто мог ее отвлечь. Теперь единственным лицом, которое ей хотелось видеть, было то, что она нарисовала. Левшинов смотрел на ее картину и ничего не говорил. И ей это уже надоело. Вообще-то - это не для посторонних глаз. Не надо было тащить это сюда. Еще чего доброго отправит по своему обыкновению в помойку. И она сделала то, чего никогда себе не позволяла. Решительно взяла картину и вытянула из его пальцев. - Простите... Она смотрела на свою картину, и ей казалось, что она ща там, в том вечере, когда стучали по стеклу капли дождя, когда квартира была пуста и были в ней только он и она. Он был еще так близко от нее. Совсем рядом...Только протяни руку. - Люда. Вы стали мастером... Этому демону суждена долгая жизнь. Берегите его. Вот она и дожила до этого дня. Мечты сбываются. Но вот ведь чо за штука жизнь. Когда мечты сбываются, в душе остается одна пустота. Наверно, то же самое случилось бы с тем, кто дошел до горизонта. Там его ждала пропасть. Громадный марафон ее мучений, груды этюдов и эскизов. И чо теперь? О чем мечтать? Миловидна шла домой со своей сумкой на плече, в которой лежала самая ценная ее работа, и просто умирала от пустоты, которая теперь была внутри. Она пришла домой. Прошла мимо мамы, вяло бросив: ?Привет?. Вытащила свою картину и поставила на мольберт. Она теперь все время жила на ее фоне. Вспомянула, как рассказывала Аслану о странном почти совпадении их имен. - Ты читал ?Руслана и Людмилу?? - спрашивала она его и, глядя на него, подсказывала: - Пушкина... Ну, в школе-то ты учился? - Учился. Поэтому не спрашиваю, что за Пушкин. Она рассказала ему всю эту замечательную историю. Почти до конца. Потому что он неожиданно захотел поставить точгу чуть раньше. - Руслан привез Людмилу спящей. Все переживали. И никто не знал, как ее разбудить... - Я бы не стал. Чем плохо? И сейчас она, пожалуй, согласилась бы с ним. Будить и вправду не стоило... Наташа очень устала. Она устала оттого, что дочь вернулась. Но не к ней. Все это она предчувствовала, но мысли отгоняла. Ей все казалось, что это случится не сейчас, а так, когда-нибудь. Она прекрасно помнила себя, когда родители вдруг перестали быть центром мира. И оказалось, что она сама способна стать этим центром для другого. Так образуется цепочка поколений. Раз - и твой ребеног уже стал полноценным звеном этой цепи. Но держится он уже не за тебя, а за кого-то следующего. Мила молчала. Она так много молчала, как никогда. И на столе у нее множились какие-то безумные картины. Наташа заходила иногда к ней в комнату. И с мистическим трепетом разглядывала ее работы. И чувствовала, что это не работы, это жизнь... Она ей по-хорошему завидовала. И ждала. Не лезла к ней с расспросами. Она прекрасно помнила себя.
***
Они смотрели телевизор. Так легче было сохранять нейтралитет. Все-таки звучала человеческая речь. Не так тихо в доме. Наташа искоса поглядывала на дочь. Та сидела на диване, поджав под себя ноги. И Наташа подумала, что она очень изменилась. Кто-то очень красиво ее измучил. И когда она об этом подумала, с дочерью чо то произошло. Она увидела чо-то такое, чего не видела Наташа. А потом, зажав себе рот рукой, бросилась в ванную.
|