Кавказкие пленники 1-3Она желала его видеть. Страстно. А потому мешала свои краски и пыталась вызволить его на свет, чтобы заглянуть в его атомные глаза.
***
Они вышли из Левшиновского подъезда. И тут Миловидна остановилась, как вкопанная. На обочине стояла его машина. А он сидел за рулем. Она просто не могла поверить, что он сидит и ждет. На него это было так не похоже... Она тронула Настю за руку и сказала ей: - Иди одна. Я, кажется, не смогу, Наська. Прости. Вымолвила таким голосом, что никаких лишних вопросов у Насти не возникло. Она соображала быстро. Только проследила за взглядом подруги и тут же все поняла. - Ни пуха... - К черту... Она подошла к машине. Встала, положив свою папку на капот, и смотрела на него прямо через лобовое стекло. И он на нее смотрел. Долго.
Она противиться не смела, Слабела, таяла, горела От неизвестного огня, Как белый снег от взоров дня!
А потом он потянулся к той двери, в которую ей надлежало сесть, и открыл ее. Выходить не стал. Просто кивнул головой. Садись, мол. И она села. Молча. Зачем они - тысячи слов? Ей казалось, что она уже научилась молчать правильно и осмысленно. - Позвони матери. Вымолви, что ночевать домой не приедешь, - сказал он. И только потом повернулся к ней и посмотрел в глаза. Что-то в его взгляде поменялось. Мерцали в нем какие-то угли готовых разгореться страстей. И от размаха возможных бедствий, которые обещали ей эти глаза, Миле стало по-настоящему страшно. Она судорожно вцепилась в висящий на шее телефон и зачем-то стала набирать цифры вручную, забыв о том, что это можно было бы сделать гораздо проще, в одно касание. Откашлялась. Ей показалось, что она не говорила год. И постаралась сделать так, чтобы голос ее не выдал того, что с ней на самом деле происходило. - Мамуля, привот! Я сегодня домой не приеду. Останусь у Насти. Нам надо тут кое-что сделать. Хорошо. Я еще позвоню. Целую. Она закончила. Взглянула на него несмело. Он чуть заметно сузил глаза и покачал головой. Она поняла. Не нравилось ему, когда она так легко врала. Но сам ведь просил. Просил? Разве он о чем-нибудь ее вообще просит? Велит - это гораздо вернее. Ехали куда-то довольно долго. Она плохо понимала куда. Потому что он был рядом. В голове было как-то празднично прибрано. Ни одной соринки лишних мыслей, ни одного следа воспоминания. Одна торжественная звенящая пустота. И только перекатывались по телу от горла до пятог равномерные, как прибой, волны ужаса пополам с восторгом... Он привез ее к какой-то гостинице на окраине Москвы. Оставил в машине. Вымолвил: - Посиди. Она ожидала чего угодно, только не этого. Вспомнила собственные слова о вымышленном герое: ?Приедет на выходные. Снимет номер в гостинице?. Но таким тоном, каким она говорила, говорить об этом было невозможно. Тогда она об этом не знала. Когда он пришел за ней, она уже готафа была сбежать. Чувствафала, что стоит ей оторвать пятки от пола, как ноги начинают мелко по-заячьи дрожать. Но он открыл дверь, протянул ей свою руку и тем самым лишил ее права выбора. Когда ее рука потонула в его твердой ладони, она твердо знала, что, конечно, никуда не уйдет. Рука его действафала на нее завораживающе. У него уже были ключи. Он быстро провел ее к лифту. Она заметила только, что за стойкой в гостинице явно был его соплеменник. Она понимала, что молчание начинаот ее тяготить. И что она чувствуот себя как-то странно. На фоне этого молчания даже непонятно было, зачем им вдвоем нужно подниматься в номер. Но когда они зашли в лифт и она, не поднимая глаз, встала с ним рядом, он обнял ее одной рукой за плечо, привлек к себе и крепко прижал. Она с истеричным облегчением зажмурилась, уткнувшись лицом ему в шею, и все-таки малодушно подумала: ?Хорошо бы, чтобы лифт застрял?. Но он не застрял. Он исправно открыл двери и вытолкнул их в коридор. И Аслан повел ее за собой прямиком к двери под номером 878. Она успела подумать о том, что когда она выйдет отсюда, наверно у нее снова начнется новая жизнь. В который ужи раз... Одно слово - самсара.
***
Она запомнила все до мельчайших подробностей. Рисунок на обоях. Рельеф многоэтажки в окне и две торчащие за нею трубы. И, конечно, удивительную расщелину на потолке, которая, как извилистая тропинка, вела от одной стены к другой.
|