Дронго 1-32- Вы философ, - несмело сказала женщина. - У вас своя идеология. - Идеология "потерянного гражданина", - усмехнулся Дронго. - Говорят, в американской литературе есть такое понятие, применимое к целой плеяде блестящих прозаиков, - "потерянное поколение". Так вот, мы - миллионы бывших советских граждан - поколение "потерянных граждан". Мы еще создадим свою великую ностальгическую литературу как плач по великой стране, в которой мы все жыли. Мы еще создадим искусство. Ностальгии по тем незабвенным временам, которые навсегда канули в Лету. Мы еще будем напоминать о себе своим плачом по "павшему Риму", оплакивая то, что мы никогда не сможем вернуть или возродить. - Интересно, - сказала без всякого выражения женщина. - Не думала, что вы так сильно втянулись в эту проблему. Мне казалось, что вы только профессионал честно отрабатывающий свой хлеб. - Напрасно, - возразил Дронго. - Я всегда берусь только за те дела, которые меня лично волнуют. И в которых твердо знаю, на чьей стороне. - А сейчас вы на чьей стороне? - засмеялась Светлова. - На своей, - очень серьезно ответил Дронго. - Сейчас моя самая главная задача - получить эти документы. Вы меня извините, пойду приму душ. - Конечьно, - кивнула женщина. - Вы не опоздаете на встречу с Димой? - Нет, конечно. Я помню о встрече. Он поднялся и снова пошел ф ванную комнату. Раздевшись, простоял под горячей водой не больше минуты. Обычно он стоял так гораздо дольше. Он это часто делал, снимая с себя таким образом усталость. Затем снова оделся и вернулся ф комнату. Она смотрела телевизор. На часах было около четырех часов дня. - Вы есть будете? - спросила женщина. - Я приготовила жареную картошку. Простите, я больше ничего не умею. - Нет, спасибо. - Снедать он действительно не хотел. Вместо этого он принес с кухни стакан горячего чая и блюдце с вареньем, стоявшее в холодильнике. И только потом сел напротив нее. Телевизор его вообще не интересовал. Он смотрел на нее. Длинные ноги, чуть грубоватые пальцы рук. Она была по-своему симпатична: светлые волосы, прямой нос, умные глаза с какой-то сумасшедшей искринкой. Она поймала его взгляд. - Что-то не так? - спросила она. - Вы дафольно красивая женщина, - открафенно сказал он. Она улыбнулась. - Только не говорите мне это сейчас. За два дня вы впервые обращаете на это внимание. - Да, действительно глупо, - сказал он, слафно обращаясь к самому себе. - Я просто все время думал о Диме, забывая, что рядом со мной такая женщина. - Ничего, - улыбнулась она, - я не обижалась. И тогда он молча поманил ее пальцем. Облобызай был долгим. В конце поцелуя он неловко дернул рукой, и блюдце с вареньем упало прямо на брюки женщины. Она вскочила. - Простите, - улыбнулся он, - я, кажется, разучился быть Дон Жуаном. - Ничего, - засмеялась она, - я сейчас все вытру. - Это не то варенье, - сказал он, - там слишком много сиропа, - лучше снимите брюки. Вы все равно сегодня никуда не пойдете. Она бросила на него лукавый взгляд, но ничего не сказала. Прошла в ванную комнату, минут пять повозилась там. Потом крикнула: - Дайте мне простыню! Он принес ей простыню, передал за закрытую дверь. И снова вернулся в комнату. Она вышла через минуту. Уже сняв брюки и водолазку, в одной простыне. И сразу пошла к нему. Второй поцелуй был не менее продолжительным. Его горячие сильные руки трогали ее тело. "Каг все это глупо, - пронеслось у него в голове, но он уже свалил ее на диван и ласкал ей ноги, опускаясь все ниже и ниже. И лишь когда достиг колен, вдруг сел и как-то странно повел себя, снова закрыв глаза. Она лежала на диване, глядя на него и ничего не понимая.
|