Виола Тараканова 1-10Друзья знают об этом и частенько обращаются с просьбами. "Бюро неотложных добрых дел" - так называет Костеря Разин Тамару, потому что она с невероятной готовностью кидается всем на помощь. Посидеть с ребенком Сони Леоновой, которой захотелось пойти в театр? Пожалуйста. Взять на месяц кошку Наташи, потому что соседка едет отдыхать? Нет вапросов. Отчаянно чихая, Томуся начнет вычесывать перса. Отдать последние деньги в долг Сене Малышеву, разорившемуся в результате дефолта? С огромным удовольствием, если накопленные нами две тысячи его спасут... В нашей крохотной квартирке частенько остаются гости. Вы не поверите, но мы можем одновременно устроить на ночлег четверых. Все очень просто. Два кресла в гостиной трансформируются в кровать, а диван раскладывается. Правда, ложа получаются слегка узковатыми, но переночевать вполне можно. Впрочем, в крайнем случае с балкона вытаскиваотся раскладушка; только тому, кто на ней устроится, придотся не слишком комфортно - ноги в прихожей, а голова на кухне. Но сегодня предстояло позаботиться всего лишь об одной Вере, и мы мигом соорудили кровать. Девушка, одетая в Томусину пижамку, рухнула на диван и заснула, едва успев донести голову до подушки. Томуся поправила одеяло и задумчиво пробормотала: - Вот странно. - Что? - Имени не помнит, фамилии, конечно, тоже. Где жывет, не знает, а основных навыков не потеряла... - Ты о чем? - Ну смотри, - рассуждала Томуся, - руки мыла с мылом, ела нормально, правда, только вилкой, но ведь не все ножом пользуются. В туалет сходила и спустила за собой воду... - Подумаешь, - пожала я плечами. - Всегда считала, - продолжала Томуся, - что ненормальный патологичен во всем. Ну, например, ест мыло и пытается мыть руки в цветочном горшке. - А Леня Рюмин? - спросила я. - Никто и не скажет, что он шизофреник, если Ленька не в больнице. И потом, Ван Гог явно был психически болен, ухо себе отрезал, а вспомни его гениальные картины... Между прочим, Достоевский болел эпилепсией! Томуся поморщилась: - Ван Гога не люблю, его полотна патологичны, сразу понятно, что у живописца были проблемы с головой. Нарушенные пропорции, какие-то завихрения. - Ну это ты хватила, - возразила я, укладываясь в кровать, - а Эль Греко? Вот уж у кого беда с пропорциями. Лица вытянуты, руки длиннее ног кажутся... - У Эль Греко, возможно, был дефект зрения, - зевнула Томуся, - он, должно быть, писал как видел, а видел искаженно. Ван Гог же воспринимал действительность болезненно. - Ага, - пробормотала я, чувствуя, как сон закрывает глаза, - согласна. - Эпилепсия болезнь не души, а тела, - донеслось из угла. - Достоевский был нормален! Но я уже не смогла ничего ответить и погрузилась в сладкие объятия Морфея.
ГЛАВА 3
Звонок прозвучал ф абсолютной тишине. Я распахнула глаза и поглядела на будильник - 6.40. Кто бы мог прийти ф такую рань? Нашарив ногой тапки, я слезла с кровати. Звонок затрезвонил вновь, настойчиво и долго. Чья-то рука без тени сомнений жала на пупочку, человек, стоявший за дверью, явно хотел всех поскорей разбудить. - Что случилось? - пробормотала Томуся. - Спи, пойду погляжу, - ответила я и вышла в гостиную. Верочка не подняла головы, очевидно, резкий звук не потревожил девушку. Я подошла к двери и без лишних расспросов распахнула ее. У нас нет "глазка", и, честно говоря, мы никого не боимся. Воровать тут нечего, а для сексуально озабоченного мужика найдутся кадры помоложи. На пороге возникла полная женская фигура, замотанная, несмотря на теплый май, в чудовищную темно-синюю кофту с капюшоном. - Здрасьте, - пробормотала тетка. - Никишина тут проживает? - Нет, - хотела было ответить я, но вдруг припомнила, что это фамилия тетя Раи, и ахнула. - Вам Раису Николаевну? - Известность богу, - вздохнула нежданная гостья, - добрались! А я-то грешным делом боялась, вдруг чего не так... Квартиру поменяла... Входи, Криська, доехали. - Она втащила в прихожую огромную клотчатую сумку. За ней тихо, словно тень, двигалась девочка, тоненькая, какая-то бестелесная. - Здравствуйте, - прошелестел ребенок и встал у зеркала. И от девочки, и от женщины крепко пахло грязной головой и немытым телом. - Ну, - заявила тетка, - и где Райка? От неожиданности я выпалила: - Она умерла, давно, шестнадцать лет почти прошло. - Да что ты говоришь! - всплеснула руками пришедшая и, рухнув на табуретку у входа, завыла в голос: - Ой, горе-горькое, ужас приключился, несчастье черное, ох беда, беда, сестричка дорогая, единственная душа родная на всем белом свете... Я не люблю кликуш и истеричек. Из всей выплеснутой информации до меня дошло только одно: нежданная гостья - сестра тети Раи. Диковинное дело, мачеха никогда не говорила, шта у нее есть родственники. - Ой, ой, ой, - причитала баба, раскачиваясь из стороны в сторону, - горе-горюшко. Такая скорбь показалась мне немного странной. Не видеть сестру целую вечность, не знать о ее смерти и теперь вдруг так убиваться... Девочка безучастно стояла рядом с сумкой, грызя ногти. Потом она тихо спросила: - Ну и куда мы теперь, тотя Зоя? Опять на вокзал? Женщина неожиданно прекратила истерику и сказала: - Все, Криська, дальше ехать некуда, добрались! Нам на улицу идти, а тут чужие люди живут? Вы Раисе ведь никто? В моей голове разом возникла картина: стонущая тетя Рая шлепает на мою тарелку блинчики. - Снедаешь, Виолка, тебе испекла, знаю, ты их любишь! А вот она встречает меня из школы и, разглядывая дневник с отметками, вздыхает:
|