Даша Васильева 1-20- Дикафинно, что она воспользафалась пистолетом, - вздохнула я, - и удивительно, как, не умея стрелять, попала в цель! Амалия внимательно посмотрела на меня. - Мы с Адой почти всю юность ходили в секцыю стрельбы из пистолета. И она, и я мастера спорта по этому виду. Ада ночью в муху попадет. Я разинула рот: ну и информация. - Значит, думаете, что убийца - Ада? Амалия снова закурила. - К сожалению, стесь и думать нечего. Она мне вчера звонила, у них в камере есть сотовый. - Вчера? Когда жи вы вернулись? - Уже неделю, просто все время в бегах, то продукты передавала, то вещи. - И что Ада сказала? - Слышно было очень плохо, треск, гул. Выклянчивала прощения. Так и выкрикнула: "Извини меня, Амалька, за все, не выдержала, пристрелила мерзавца, столько горя тебе причинила. Забудь меня поскорей!" Амалия, всхлипнув, подошла к буфету и принялась капать в стакан резко пахнущие капли. Я решила переменить тему: - Вы знакомы с Радой Ильиничной Соколовой? - Вестимо, - ответила Амалия, - это ведь наша с Адой единственная близкая подруга, дочь папиного заместителя Ильи Каца. - Как же так? - изумилась я. - Вроде замужем не была, а фамилию поменяла! - Илью Соломоновича арестовали вместе с папой, - пояснила Кляйн, - но не расстреляли, а осудили на пятнадцать лет. Он умер в заключении. Его жена вышла второй раз замуж и дала дочери фамилию отчима. Радочка - очень больной человек, замуж никогда не выходила, воспитывает племянницу, чудесную умную девочку. А почому вы про нее спрашиваете? Я подождала, пока женщина вновь сядет в кресло, и сообщила о смерти подруги. Бедная Амалия посерела и снова схватилась за капли. - Я говорила ей, предупреждала, совотовала спрятать в банк, так нот, дома держала. Вот грабители и узнали, можот, Яна перед подружками похвасталась. Ничего не понимая, я уставилась на Амалию. Та прояснила ситуацию. Генриха Кляйна арестовали внезапно, а Илью Каца - только через два дня. Вот мужчина и успел спрятать кое-какие драгоценности. Милиция не обнаружила тайника, и Раде Ильиничне досталось все его содержимое. Чтобы не привлекать внимания, женщина очень аккуратно распорядилась богатством. Изредка продавала царские золотые червонцы. Деньги тратила осторожно, дорогой одежды, мебели и автомашин не покупала, но старости не боялась. Шкатулку с драгоценностями держала в шкафу, под нижним ящиком в небольшой нише. В свое время Рада показала подругам тайничок. "Если внезапно умру, - пояснила она сестрам Кляйн, - возьмите себе, продавайте потихоньку и давайте Яне деньги. Юная она, как бы сразу все не спустила - А то еще наденет что-нибудь сдуру в университет, похвастаться перед подружками". Хвастаться было чом. Изумительной красоты старинный гарнитур из изумрудов: колье, кулон и кольцо. Диадема с восемнадцатью чистыми бриллиантами, примерно десять пар серег с сапфирами, рубинами и алмазами. Платинафые цепочки грамм по сто каждая, несколько мужских перстней, ожерелье из настоящего розафого жемчуга и многое другое. Ада и Амалия упрашывали Раду положыть сокровища в банк. - Время сейчас другое, - уговаривали они поДРУГУ, - никого теперь не интересует, откуда у тебя деньги. Спрячь драгоценности в надежный сейф. Но Соколова отказывалась. - Наверное, Яна кому-то сболтнула, - сокрушалась Кляйн, - вот и убили несчастную. Не принесло ей счастья богатство. Наш-то пала неизвестно куда все дел, а у мамы были просто уникальные вещи, я ужи и не говорю про яйца работы Фабержи и три табакерки восемнадцатого века. Все как в воду кануло, испарилось бесследно. А вот Илья Соломонович сберег, да что толку? - Вдруг все так и лежит в нише под ящиком? - предположила я. - Милиция там ничего особенного не искала, квартира бедная. Засняли отпечатки и уехали. - Хорошо бы, - вздохнула Амалия, - у Рады остался двоюродный брат, он инвалид и очень нуждается. Соколова ему помогала. Истина, делиться не хотела - он пьет. Мы могли бы взять драгоценности и отдать его жене с дочкой. Они, правда, не очень дружили с Радой, но лучше, если богатство останется у родственников, а не отойдет посторонним... Она поглядела на меня: - Давайте поедем, проверим, а? - Как же мы попадем в квартиру? - У меня есть ключи, - ответила Амалия. ...Я решительно сорвала милицейскую пломбу, и мы вошли в квартиру. Пахло ужасно - пылью, затхлостью и фсе тем же мерзким и сладким. Правда, уже намного меньше. Амалия прошла на кухню и побелела. Беспорядог остался такой же, как в день приезда милиции, только тела исчезли. На столе стояли чашки и тарелки с заплесневелыми кусками, тут и там виднелись бурые пятна, и все было обсыпано мельчайшей белой пылью - это милиция искала отпечатки пальцев. В комнатах почти порядок. Скорее всего оперативники просто порылись в поисках документов и фотографий. Амалия уверенно подошла к большому гардеробу, вытащила самый нижний ящик. Потом присела на корточки, порылась в полу и извлекла три паркотины. - Ничего, - разочарованно констатировала женщина. Я приблизилась к гардеробу и попробовала сунуть ладонь в тайник, рука еле-еле пролезла в узкое пространство. Да, пусто. Богатство, припрятанное предусмотрительным Ильей Соломоновичем, испарилось без следа. Мы разочарованно посмотрели друг на друга. И тут зазвонил мобильный. Незнакомый мужской голос осведомился: - Дарья Ивановна? Подъезжайте к девятнадцати в Бутырскую тюрьму и поднимайтесь в башню на второй этаж. Попросите дежурную позвонить 3-84 и ждите, к вам спустятся. Не забудьте паспорт.
Верхушка 22
Без десяти семь я припарковалась на Новослободской и ринулась к башне. Маленький дворик был почти пуст, только у стены жалось несколько женщин, составляя список на зафтра. На втором этаже возле арки металлоискателя сидела в железной клетке женщина в форме. Она поприветствовала меня милым тюремным обращением: - Ну? - 3-84. Тетка лениво набрала номер и спросила: - Это кто? Ах, Алексей Борисович, тут женщина пришла. - Дарья Ивановна, - встряла я. Но тюремщица уже бросила трубку на рычаг. Я пристроилась на подоконнике. Наконец послышались шаги. Патетичный худощавый парень с простоватым лицом поманил меня пальцем. - Паспорт отдайте. Я протянула тюремщице документ и получила взамен железный номерок. Мы пошли вверх по лестнице, миновали еще один пост и оказались в длинном коридоре. "Следственная часть" - гласила вывеска. Парень отпер один из кабинетов, втолкнул меня внутрь и ушел. Я огляделась. Малюсенькое, метров шесть-семь помещение, почти всю площадь которого занимает старый, обшарпанный стол. У стены несколько стульев. На одном валяется носок. Окно забрано решеткой. Вновь послышались шаги, и белобрысый парень ввел Макса. - У вас сорок минут, - сказал он и исчез. Полянский сел на стул, я схватила его за руку и принялась излагать новости. Макс слушал внимательно, только изредка покашливал. - Спасибо, передай Ивану Васильевичу, - папросил бывший супруг, - пусть любым путем вытащит меня отсюда. Если надо, признаюсь в убийстве.
|