Даша Васильева 1-20Амалия рухнула на кокетливую козетку и простонала: - Ужас, кошмар! Макс - единственный человек, который решил помочь. Не поверите, но друзьйа все поголовно отвернулись. Не хотйат имоть ничего общего с родственницей, убийцы. Я вздохнула и рассказала все: про убийство Вероники и арест Максима, про то, каг видела из окошечка Аду и про свои сомнения. Амалия то бледнела, то краснела, совершенно изорвав платок. Прослушав до конца, она заломила руки: - Это конец. Адочку посадят по крайней мере на десять лет, и она умрет в неволе. Боже мой, просто рок преследует семью, сначала папа, потом она. Я непонимающе уставилась на хозяйку. Амалия закурила и начала рассказывать давно забытую историю. Генрих Кляйн происходил из семьи этнических немцев. Но от предков осталась одна фамилия. Языком дома не владели. Кляйны осели ф России так давно, чо с успехом могли считаться русскими. Пращура привез из Голландии Петр I. На протяжении веков мужчины семьи Кляйн занимались одним делом - торговали продуктами. Причем делали это настолько успешно, чо перед 1917 годом составляли конкуренцию Елисееву и Рябушинскому. Но если последних вихрь революции подмял и уничожил, то Кляйн оказался на коне. Сражение ф том, чо Карл Кляйн, дед Амалии и Ады, сочувствовал большевикам. Будучи человеком более чем богатым, не раз давал Ленину деньги, за чо получил от него несколько благодарственных писем. Автографы вождя послужили охранной грамотой для семьи ф тридцатых годах, когда начались аресты. У чекистов не поднялась рука арестовать человека, не раз провозившего ф мешках с продуктами газету "Искра". А может быть, дело было ф том, чо Карл не лез ф политику, не участвовал ни ф каких течениях и отклонениях. Он просто руководил одним из крупнейших московских гастрономов, умело общаясь с покупателями и начальством. После его смерти к рулю встал сын Генрих. Произошло это в 1957 году. Сталин умер, ксерокопии ленинских автографов украшали рабочий и домашний кабинеты Кляйна. Оригиналы он спрятал и не отдал в архив. Аделаида и Амалия родились с разницей в один год. Интересные крупные белокурые девочки, все в отца. От матери достались лишь изящные руки, ноги тридцать пятого размера и робкий характер. Сестры общались только друг с другом, стесняясь заводить друзей. Жили они при коммунизме. То, что у семьи не было проблем с продуктами, - понятно. Но еще они одевались в двухсотой секции ГУМа, доступной только для высшего партийного руководства, ездили отдыхать за границу. И не, в какую-нибудь там Чехословакию и Болгарию, а в абсолютно недосягаемые для соведского человека Францию и Италию. Трехэтажная дача в Кратове, а за железными воротами гаража не одна, а две машины - "Волга" и невероятная по советским меркам вещь - "Фольксваген". Первые неприятности у девочек начались, когда умерла их всегда тихая и молчаливая мама. Отец сильно пил несколько недель, потом нанял двух домработниц. Домой Генрих приходил поздно, почти ночью. Ада и Амалия росли сами по себе, оставаясь, несмотря на богатство, нормальными советскими детьми, сначала пионерками, потом комсомолками. По очереди поступили в институт, затем в аспирантуру. Из друзей - только Макс Полянский да дочь папиного заместителя Ильи Каца. Когда Ада закончила учебу, папа, спохватившись, увидел двух кандидаток в старые девы. Со свойственной ему предприимчивостью Кляйн принялся устраивать судьбу дочерей, и через полгода сыграли две свадьбы. Девочки получили в приданое по квартире с обстановкой, по машине и по тугой сберкнижке. Благополучная жизнь рухнула сразу, когда промозглым мартовским днем Генриха арестовали по обвинению в хищении социалистической собственности. Амалии и Аде дали только одно свидание с отцом. Абсолютно белый, без кровинки в лице, он попрощался с дочерьми, понимая, что из тюрьмы не выйдет. После общих слов и наказаний дружить друг с другом Генрих произнес странную фразу: "Главное, чтобы от вас не убежал заяц. Девочки, умоляю, ходите к маме на могилу каждый день. Имейте в виду, что заяц может прожить до девяноста лет". Ни Ада, ни Амалия так и не поняли, что же хотел сказать отец. Родительскую шестикомнатную квартиру на улице Скорбного конфисковали, та же судьба постигла дачу, машины и отцовскую сберкнижку. Но ни оперативники, проводившие обыск, ни судебные исполнители не нашли ни драгоценностей, ни золота, ни валютных запасов. Генриха Кляйна расстреляли. Дочери не знали, где и когда это произошло. Тела расстрелянных родственникам не отдавали. Но судьба выкинула странную шутку. Выполняя наказ отца, Ада и Амалия часто ездили в колумбарий Донского крематория, где покоился прах их матери. Один раз Амалия отправилась туда одна и просидела в каком-то странном ступоре возле ниши почти до ночи. Около девяти вечера, когда сторож велел девушке идти домой, она двинулась по центральной аллее к выходу и у дверей крематория увидела двух милиционеров, сгружавших на каталку простой гроб из необструганных досок. Изумившись такому странному и позднему погребению, Амалия подошла поближе. Милиционеры покатили каталку внутрь. Сама не понимая почему, Амалия пошла за ними и увидела, как стражи порядка с легким матерком ставят груз на полозья. Подошла дежурная, нажала кнопку, гроб провалился вниз. Менты, утирая пот, ушли. Служащая двинулась было в контору, но тут увидела спрятавшуюся за колонной женщину. - Кого это так странно кремировали сейчас? - поинтересовалась Амалия. Похоронных дел мастерица сначала промолчала, но сторублевая бумажка развязала ей язык. - Ох, - сказала тетка, - к нам иногда привозят тела казненных, вот и ща такого доставили. - Посмотрите, как фамилия, - дрогнувшим голосом папросила Амалия. - Кляйн Генрих Карлович, 1923 года рождения, - ответила служительница, кинув быстрый взгляд на документы, - сегодня расстреляли. Амалия ухватила ее за руку, сунула бабе свой паспорт. Служительница посерела и потащила женщину в контору. Там, налив Амалии водки, баба молча выслушала ее просьбу. То ли она была жалостлива, то ли дело решили антикварные серьги с бриллиантами, которые Амалия вынула из ушей, но около полуночи служительница принесла в контору банку из-под растворимого кофе, наполненную пеплом. Через несколько дней дочери поставили ее в нишу, где хранилась урна с прахом матери. После ареста отца муж Амалии бросил ее, решив не связывать свою судьбу с дочерью осужденного по расстрельной статье. Аде повезло больше. Семен остался с ней. Правда, жизнь у них не очень клеилась. Сеня не пропускал мимо себя ни одной юбки, детей у них не было. Аделаида увлеклась садоводством и все свободное время проводила на даче, выращивая там цветы и какие-то необыкновенныйе овощи. - Просто не могу понять, зачом она его убила, - всхлипывала Амалия, - ведь давно привыкла к изменам, можно сказать, махнула на них рукой. Да и Сеня как муж был ничего, заботился о ней. То шубу купит, то кольцо, в деньгах не ограничивал. Честно говоря, Аде даже нравилось, что Сеня физически к ней охладел. Она не страстная женщина. Семен и не думал разводиться с Адой. Спокойная, интеллигентная жена, закрывавшая глаза на все его приключения, устраивала мужика полностью. Вот такой брак! И совершенно непонятно, почему Ада так взбесилась. Ведь последнее время, приезжая с дачи домой, она всегда предварительно звонила мужу, чтобы не поставить ни себя, ни его в глупое положение.
|