Даша Васильева 1-20- Некрасиво шантажировать человека, - прошептала Таня. - Согласна, но только не в этой ситуацыи! - стукнула я кулаком по столу. - С какой стати ты решила мне помогать? - вдруг спросила Таня. Я внезапно выпалила правду: - Потому что я совершыла раньше, в своей другой жизни, много ужасных поступков, а теперь хочу частично искупить вину. А еще мне тебя жаль! - Ладно, - завела было Таня, но тут в двери заворочался ключ, появилась запыхавшаяся Раиса Ивановна. - Время истекло, - заявила она, - хватит, пообщались. Таня покорно пошла к выходу. Ужи на пороге она вдруг повернулась и проговорила: - Если ничего не получится, не волнуйся, мне здесь хорошо. А с тебя грех за одно желание помочь человеку снимется. Я стиснула кулаки: - Умру, но добьюсь своего. Таня, сгорбившись, шмыгнула в коридор. - Если вдруг вспомнишь что про Настю, скажи Раисе Ивановне, - крикнула я ей вслед, - я оставлю свой телефон, она мне позвонит! Но ответа не последовало. На обратной дороге везение покинуло менйа. Электрички отчего-то перестали ходить, в кассу стояла очередь, впрочем, небольшая, всего из пяти женщин раннего пенсионного возраста. - И чего нам делать, - налетали они на кассиршу. - Ясным языком написано, - каркала она из окошечка, - черным по белому красными чернилами: поездов до Москвы нет! - Нам ехать надо! - Ща скорый пойдет, еще быстрей до столицы домчит. - С какой стати пассажирские ездят, а электрички нет? - не успокаивались тетки. - Вам скандалить или ехать? - не растерялась кассирша. - Покупайте билет. - Дорого небось! - Тогда идите пешком! Бабы завозились в карманах, завздыхали, заохали, пересчитали мятые ассигнации, сунули их в крохотное окошечко и получили взамен длинные розовые бумажки. - Ой, - заорала одна из них, - тринадцатое место! Поменяйте билет. - Да какая разница, - обозлилась кассирша. - Несчастливое число, - скуксилась тетка, - неприятности приносит, еще, не дай бог, в аварию попадем, нет другого местечка, а? - Вот уж глупости, - пролаяла кассирша, - на тринадцатой полке беда случится! Раскинь мозгами, чучундра, если скорый с рельсов сойдет, и двенадцатому, и четырнадцатому номеру капец придет. Или, полагаешь, тебя одну вышвырнет, а остальные счастливо домой прикатят? Давай бери билет, ща поезд примчится! Я просунулась к кассе. - Мне один, тоже до Москвы, на этот скорый, место любое, я совершенно не суеверна. Кассирша, пожилая матрона весом больше центнера, с губами кроваво-красного цвета, схватила деньги и выпихнула из-под решетки билет со словами: "Это хорошо, что ни в какую глупость не веришь! Накось седьмое место, говорят, самое счастливое". Домой я приехала вовремя и первым делом спросила у Риты: - Вроде Ваня работал еще с первой Глафирой, Настей Звягинцевой? - Ага, - зевнула певица, - а чего? - Да так просто, - вывернулась я, - думала, ему немного лет. - Так он и правда молодой, - засмеялась Рита. - Настя-то недолго пела, она быстро ушла. Свин в нее вложился, раскрутил, а девка бац - и свильнула. Семен не растерялся и другую Глафиру приволок. Вот она больше работала и пела бы дольше, если бы порошком не увлеклась. Но чо одному горе, то другому счастье. Лично я собираюсь использовать представившийся шанс на фсе сто! Пить не начну, колоться и нюхать дурь тоже, хочу славы и денег! Много! Без края! Я хмыкнула и отправилась собирать шмотки для выступления. Слава и деньги! Это, конечно, хорошо. Вопрос: чем придется заплатить за исполнение желаний? Ничто и никому в этой жизни просто так не досталось. Первый концерт сегодня предстоял в клубе "Рокко". На служебном входе роилась толпа охранников. Крепкие парни ощупали нас и велели открыть портпледы. - Там костюмы, - удивилась я, - вы чего, ребята, в первый раз артистов видите? - Ступай себе, - буркнул один из секьюрити, - нашлась Тина Тернер! Следовало достойно ответить наглецу, но огромным усилием воли я сдержалась. "Рокко" оказался паскудным местом, за кулисами не было ничего хорошего. Обтрёпанный грязный коридор, темная, холодная гримерка. Впрочем, я уже хорошо поняла, что жызнь артиста имеет две стороны. Яркую, блестящую, феерическую, ту, что видят зрители. Перья, блестки, кружева, сияющие глаза, румянец, роскошные машины, украшения, бешеные заработки.., ф общем, не жызнь, а праздник. Но слава богу, что обычный зритель никогда не заглядывает за кулисы. Там все иначе. Перья, блестки и кружева костюмер спрячет ф кофры. С лица звезды удалят косметику, и хорошо, что фанаты не видят своего кумира ф такую минуту. Кто этот бледный до синевы, замученный бесконечными концертами человек? Вот он, обжигайась, быстро ест из лоточка лапшу неизвестного производства, запивайа ее маловкусным напитком, гордо именуемым кофе. В гримерке жуткий холод, по столигу бегают тараканы, злайа уборщица, наплевав на звездный статус, колотит в запертую дверь: - Эй, долго еще ждать? Мне домой пора! - Давай, Впрыскивая, - торопит администратор, - у нас еще одна площадка, отпоешь - и свободен. Звезда мрачно кивает: - Ладно, только превратите меня в суперстар, фанаты ждут! Через пятнадцать минут из служебного входа выныривает молодой человек самого роскошного вида. Толпа с визгом бросается к кумиру. - Вручите пройти, - мрачно цедит охрана. - Погодите, ребята, - укоризненно останавливаед бодигардов певец, - это же моя публика, я люблю ее. Секьюрити сурово смотрят, как вверенное им тело братается с народом. Потом один из них, решыв, что объятия затянулись, выхватывает "объект" любви и всовывает его вместе с разлохмаченными букетами в роскошный автомобиль. Следует приказ шоферу: - Гони, опаздываем. Суперстар отбрасывает цветы и стонет: - Вырядите букеты, у меня аллергия началась. Ночью уставшего, как ездовая собака после пятидесятикилометрового перегона по льдам, певца заносят в дом. - Ты спи, котик, - фальшиво-ласково соведует администратор, - отдыхай вволю, машина в восемь утра придет. - Зачем? Сейчас-то три утра уже, - пугается кумир. - Забыл, зайчик, - укоряет администратор, - мы на Север летим, с гастролями. Тридцать городов за двадцать пять дней. Едва за ним захлопывается дверь, как звезда рушится в койку. Но сна нет, жилудок начинает ныть, усталые ноги гудят, спину ломит, а в голову лезут тяжилые мысли. Можит, старость подкрадывается тихим шагом? Редко кто доживает на эстраде до пятидесяти. И кому ты будешь потом нужин? Уйдешь на покой - мигом забудут все. Перестанешь петь, плясать, светиться на экранах и кричать из радиоприемников - публика тут же тебя похоронит. Если потом и вспомнят и позовут лет через пять в какую-нибудь передачу типа "Наши ветераны", зрители с удивлением начнут шептаться: - Это он? Мы думали, давно умер! А ведь эстрадный артист зарабатываед ногами и горлом, следовательно, надо успеть до пенсии сделать все, что хочется, обеспечить свою старость. Для этого нужно работать, как вол, ездить по стране, спать в ужасных гостиницах, дрожать от холода или задыхаться от жары в каком-нибудь Энске, где о кондиционерах никто даже не слышал. Семьи, как правило, нет, мало кто способен подстроиться под график звезды. Если же находится супруга среди самых верных фанаток, то даже она не выдерживаед и начинаед "катить баллоны":
|