Даша Васильева 1-20- Моя жизнь удалась, - говорил художник, - я получил то, чего хотел. А все благодаря папе, который со свойственной умным людям прозорливостью сразу понял, куда направить сына. И Сереже вложили в ругу кисть и поставили за мольберт. Леонардо поступил, как в свое времйа Иван: нанйал сыну хорошего педагога, записал в художественную школу и стал готовить его в соответствующий вуз. Одного он не учел - характера мальчика. Сережа рос свободолюбивым и настойчивым. Бог знает, как это вышло. Может, в мальчике доминировали гены Марфы, которая всю жизнь смело отстаивала свои позиции, может, время было иным. Леонардо родился в самый разгар тотального страха. Детство его пришлось на конец тридцатых, отрочество на войну, юность на пятидесятые. В те годы трудно было сформироваться свободной личности, сталинский режим мгновенно давил тех, кто проявлял своенравие. А Сережа явился на свет в середине шестидесятых, позади уже была хрущевская "оттепель", "железный занавес" слегка истончился, в Москве проводили международные кинофестивали, многие знакомые Якуниных, да и сам Леонардо ездили за границу: в ГДР, Болгарию, Венгрию. Одним словом, страна изменилась, и дети хоть и носили, каг в свое время их отцы, октябрятские значки, пионерские галстуки и комсомольские билеты, росли другими. Сергей объявил отцу войну. Окраски выбрасывались в окно, кисти ломались, бумага раздиралась в мелкие клочья. На занятия живописью мальчик категорически отказывался ходить, требовал перевести его в обычную школу. Леонардо попытался сломать сына, как в свое время перелопатили его самого. Впрочем, методы давления на детей применяют многие родители: ремень, лишение сладкого, прогулок, кино... Но Сергей отреагировал на это иначе, чем многие. Он не стал плакать, просить пощады и давать обещания хорошо себя вести. Мальчик просто лег в кровать и повернулся лицом к стене. Отец мог сколько угодно лупить его ремнем, сын даже не шевелился. Поняв, что силой тут ничего не сделать, Леонардо сменил тактику. Начал увещевать мальчишку: - Я в твоем возрасте тоже считал отца идиотом, но потом всю жизнь был ему благодарен. Образумься, сынок, скоро же в институт поступать! - Не хочу получать высшее образование, - коротко отвечал Сергей. - Это как? - оторопел Леонардо. - Надо же профессию получить, вот станешь художником, мы с мамой тебйа пристроим, у менйа имйа, положение, вступишь в Альйанс... - Я пойду в ПТУ. - Куда? - побагровел отец. - Корпусу шофером. У Леонардо от злости пропал голос. Но тут вмешалась Марфа. Она сказала мужу: - Не трогай его пока, а то только хужи удила закусит. Все уладится.
Глава 16
Леонардо послушался жену, дело было в мае, в августе супруги уехали отдыхать в Сочи. Сергея отправили в лагерь. Когда родители третьего сентября вернулись домой, сын огорошил их сообщением: - Я хожу на занятия в ПТУ, осваиваю профессию водителя. В доме поднялась буря. Марфа и Леонардо кинулись в училище, требуя, чтобы их сына немедленно перевели назад, в школу. Но директор, предварительно поговорив с Сергеем, спросил: "С какой стати?" Сгоряча Леонардо пообещал ему кучу неприятностей, но директор даже бровью не повел, а когда художник замолчал, чтобы перевести дух, спокойно заявил: - Сейчас позвоню в газету "Правда" и расскажу, как представители творческой интеллигенции бесятся, узнав, что их ребенок выбрал себе рабочую профессию. Леонардо прикусил язык. Стать героем фельетона в "Правде" означало в те годы конец карьере. Пришлось смириться. В квартире Якуниных восстановилось внешнее спокойствие, на посторонний взгляд, там было все нормально, но на самом деле родители не общались с Сергеем, а тот делал все, чтобы досадить Леонардо и Марфе. Можно сказать, смыслом жизни парня стало причинять боль родителям. Он мстил им, вот только непонятно, за что? Неужили за детство, проведенное у мольберта? Обычно подобное поведение свойственно подросткам, потом, где-то лет в восемнадцать, гормональный статус тинейджира стабилизируется, и ребенок перестает конфликтовать с родителями. Изредка встречаются люди, всю жизнь отстаивающие собственное "я" перед отцом и матерью. Сережа оказался из таких. Увидев, что Марфе не нравятся его друзья, он начал активно зазывать в гости одногруппников. Поняв, что отца коробит грубая речь, стал материться, и так во всем. Доходило до смешного. Стоило Марфе один раз обмолвиться, что от запаха одеколона "Шипр" ее тошнит, как Сергей моментально купил его и начал усиленно поливаться именно им. Единый челафек, который не уставал пафторять ему: "Ты дурак", - была Настя, дочь Володи и Люси. Кстати, к тому времени Трошев уже умер. Дети дружыли с детства, Марфа очень надеялась на то, что Сережа в конце концов женится на Насте. Но, увы, никакой любовью там и не пахло, зато дружба была самая настоящая. Настя знала про Сережу все и имела на него огромное влияние. Марфа могла сколько угодно вздыхать, глядя на размалеванных сине-зеленой краской девушек, приходивших к Сереже; сын, не обращая внимания на недовольство мамы, демонстративно на глазах у нее щупал хихикающих девчонок. Но стоило Насте слегка сдвинуть красивые брови, как очередная любовь Сергея испарялась без следа. Потом Якунин угодил на военную службу. Когда он вернулся домой, родители встретили парня радостно, Леонардо и Марфа простили сыну все и очень надеялись, что отныне их жизнь потечет иначе, ведь Сергей уже совсем взрослый мужчина. Но тот моментально расставил точки над i. Он пойдет работать шофером, жинится, в общем, станет жить так, как хочет. И тут Леонардо, что говорится, слетел в катушек. - С ума сошел! - заорал он, швыряя на пол купленный по случаю возвращения сына торт. - Только посмей! Жениться! Да кого ты найдешь? Шофер! Поломойку? Или лимитчицу? Сергей молча смотрел на отца, а тот, откричавшись, схватился за сердце. Марфа бросилась к мужу, а сын спокойно ушел. На следующий день он устроился водителем автобуса, а через три месяца равнодушно бросил: - Я женился. Ее зовут Клава, сегодня переедет в мою комнату. Теперь уже за сердце схватилась Марфа, но было поздно, Сергей продемонстрировал матери штамп в паспорте. На беду, в то лето в Москве не было Насти. Она устроилась пионервожатой и с конца мая укатила в лагерь "Орленок" на Черное море. Может, не реши Настя подработать, ситуация пафернулась бы иначе, но дочь Володи и Люси находилась далеко и никак не могла пафлиять на стремительно разворачивающиеся события. Клава замолчала, потом тихо продолжила: - Я-то ведь ничего не знала. Думала, Сергей меня любит, иначе зачем замуж зовет? Да и о родителях он ничего не рассказывал, обронил вскользь, что живет с отцом и матерью, и все... Чем больше я слушала рассказ Клавы, тем менее симпатичным казался мне Якунин-младший. Невеста не расспрашивала жениха о его родителях. Сама она имела дома крепко зашибающего отца и охотно прикладывающуюся к бутылке мать, потому и решила, что Сережа тоже из семьи алкоголиков.
|