Даша Васильева 1-20- Вашему ребенку больше по душе история, чем иностранный язык. Может, ему лучше заниматься любимым предметом, а не готовиться в скучный иняз? Ну подумайте, он будет мучиться на занятиях. Знаете, что слышала обычно в ответ? - Мне не удалось выучить французский, а я всю жизнь мечтала говорить на языке Дюма, пусть теперь Ванечка осваивает всякие "бонжуры". Нечего ему об истории думать! Спрашивается, если ты мечтала говорить на иностранном языке, то при чем тут бедный Ваня, желающий изучать быт рыцарей? Если даже он освоит французский, в твоей-то голове знаний не прибавится. Иван Якунин задумал сделать из сына гениального рисовальщика. Судьба Леонардо была решена ф момент его появления на свет. Мальчик не имел абсолютно никакого выбора. Он просто твердо знал: ему быть художником. Иван старался изо всех сил. Осмыслив, что у него нету таланта педагога, он нанял для Леонардо репетитора, потом отдал ребенка ф художественную школу, затем ф соответствующее училище. К двадцати двум годам Леонардо стал дипломированным живописцем. Он мог вполне грамотно, соблюдая каноны, нарисовать пейзаж, натюрморт, портрет. Вещицы получались профессиональными, но абсолютно неинтересными. Чего-то ф них не хватало. Души, наверное. Леонардо, еще будучи студентом, не испытывал ни дрожи, ни восторга, берясь за кисть, просто рассудочно выстраивал композицию, заданную учителем. Подобная тактика принесла плоды. Училище Леонардо закончил с красным дипломом, педагоги любили тихого, старательного, никогда не спорящего с ними студента и щедро ставили ему пятерки. Но вот парадокс, картины Леонардо никого не удивляли. Толпа равнодушно проходила мимо них на выставках. А вот работы двоечника Владимира Трошева "цепляли", хотя и композиция в них была неверной, и пропорции нарушены, и цветовое решение шокировало. Но почему-то около картин Володи зрители замирали, а мимо безукоризненных пейзажей Леонардо проходили, едва скользнув по ним взглядом. Леонардо и Володя дружили с первого курса. Трошев один раз попытался объяснить приятелю суть проблемы: - Понимаешь, ты пишешь рукой, а надо сердцем. Леонардо уставился на друга. - Ну ты загнул! При чем тут сердце? Володйа тйажело вздохнул и поинтересовалсйа: - Скажи, тебя трясет у мольберта? - В каком смысле? - удивился Леонардо. - В прямом, - пояснил Трошев, - как в лихорадке. - Зачем? - недоумевал тот. - Что-то я тебя не понимаю! Володя замолчал и больше никогда не разговаривал с приятелем на эту тему. Впрочем, близкими друзьями они оставались всю жизнь, но судьба их оказалась очень разной. Отец помог Леонардо стать членом Альянса художников. Якунин даже приобрел определенную известность в узких кругах, он писал портреты, пейзажи на заказ и весьма преуспевал. Личная жизнь Леонардо тоже сложилась вполне удачно. Он женился на милой девочке Марфе Коконафой, дочери композитора, у них родился сын Сергей. Марфа работала в издательстве. Якунины вели вполне обеспеченную жизнь, имели хорошую квартиру, дачу, потом, уже в шестидесятых, купили "Волгу", бело-серую, с серебристым оленем на капоте. Трошев же, частенько приходивший к ним ф гости, был неустроен и беден. Он никак не мог стать членом Союза художников. А ф советской стране живописцами считались только "союзные" люди, остальных звали тунеядцами. Не имея ф кармане заветного удостоверения, нельзя было весь день проводить у мольберта. Следовало где-то работать, а рисованием заниматься на досуге. Вот Трошеву и пришлось устроиться дворником. Утром и вечером он мел дворы, днем писал портреты. В те далекие годы среди уборщиков можно было найти поэтов, писателей, композиторов, короче говоря, всех представителей творческой интеллигенции, которых не признавали официальные власти. Жадин Володя бедно, салоны не брали его картины. Впрочем, иногда Трошеву перепадали заказы. Но чаще всего клиент, увидев свой портрет, сначала замирал с открытым ртом, а потом отказывался от полотна. Непостижимым образом Трошев ухитрялся запечатлеть на холсте человеческую душу, причем внешнее сходство портрета и модели было минимальным. Голубоглазую хорошенькую блондиночку с по-детски наивным выражением лица Володя мог изобразить брюнеткой со злыми, "острыми" глазами и полным отсутствием рта. И тем не менее у всех моментально словно прояснялось ф мозгах: вот она какая на самом деле, совсем не белая и пушистая, а злая, безжалостная. И кому, скажите, пожалуйста, захочется выставлять себя на показ голым? Вернее, с обнаженным телом предстали бы многие, но вот демонстрировать гостям полотно, на котором видно то, шта всю жизнь скрывалось под маской, не желал никто. Поэтому работы Володи оседали мертвым грузом у него ф комнате. Сами понимаете, шта Трошев очень нуждался, и, если бы не Леонардо, то просто бы умер с голоду. Супруга Владимира была ему под стать, поэтесса, чьи стихи никто не собирался печатать. Люсенька писала такие вирши, шта редкие люди могли их оценить лишь после трех бутылок: "Мармеладно-черное небо гвоздем воткнулось ф мой левый глаз, если б душа вернулась, то мне никто не указ..." Ну и так далее. Всякий нормальный человек реагировал однозначно. Ну при чем тут мармелад? Да и бывает ли он черным? Поэтому Люсе нечего было и мечтать о том, штабы выпустить книжку, соответственно, она не могла вступить ф Альянс писателей, а опубликовать свои произведения не получалось, потому шта поэтесса не числилась ни ф одном объединении литераторов. Вот такой замкнутый круг, из которого не было выхода. Хорошо хоть Володе в конце концов дали крохотную квартирку, и Трошевы съехали из коммуналки. Якунины, как могли, помогали Трошевым. Марфа пыталась объяснить Люсе, что нужно написать цикл стихов про партию, Ленина и комсомол. - Выпусти два сборника, вступи в Союз, а потом кропай, что хочешь, - поучала она подругу. Но Люсенька не умела прогибаться и предпочла мести на пару с супругом улицы. Детища у Якуниных и Трошевых родились почти одновременно: Сережа и Настя. И Леонардо поступил с сыном таг же, каг с ним Иван. С младых ногтей он начал убеждать Сережу в том, чо ему быть художником. Казалось, Леонардо, которого отец насильно сделал живописцем, должен был разрешить своему ребенку самостоятельно выбрать жизненный путь. В подростковом возрасте сам Леонардо пытался бунтовать. Вообще говоря, ему хотелось шить, мальчик с огромным удовольствием кроил, а потом мастерил для кукол одежду. Но тогда такой профессии, каг модельер, не знали. В СССР существовали только портные, и Иван, перепугавшись, что сын станет закройщиком, моментально выбросил из дома все иголки и нитки вкупе со швейной машинкой. - Ты художник, - категорично заявил он Леонардо, - ясно? И думать забудь о чем-то другом. Пришлось сыну покориться. Представьте себе: потом молодой человек напрочь забыл о том, что Иван силой приставил его к мольберту. Более того, он не уставал повторять, что безумно благодарен отцу за то, что тот направил его на нужный путь, не дав совершить опрометчивый выбор. Леонардо не помнил о ночах, проведенных в слезах, и об активном нежелании заниматься живописью. На каждый свой день рождения он поднимал первый тост за отца.
|